это древний языческий праздник, на который наши предки отмечали рождение нового Солнца, а предешствует Коляде событие - Карачун (Корочун) - день зимнего солнцестояния и начинается он за 3 дня до возрождения Коляды. Так как Новый Год является новым праздником, не имеющим глубоких корней и собственных традиций, он заимствовал многие черты у Щедреца. это обряд, сопровождающийся особыми традициями и обрядами. Календарь Славянских праздников и Языческих обрядов.
Славянский языческий Новый год
Переход основного действа изжившего себя ритуала с объекта этого действа на молодежную среду и детей — типологическое явление истории традиции. Очень важные для понимания генетической сущности святочных игрищ в «умруна» сведения содержатся в варианте из «Этнографического бюро» В. Тенишева, введенные в научный оборот С. Обернутого в саван ряженого «покойником» вносят в избу. Особенно значительно в этой форме изображения «умруна» то, что туловище его изображал не один, а четверо или даже шестеро парней, один из которых запрокидывал голову вниз, изображая лицо мертвеца. Вошедшие в избу ряженые с «умруном» обращались к хозяевам: «На вашей могиле какого-то покойника нашли, не вашего ли прадедка? Все это рождает вопрос: не несут ли эти рудиментарные формы древнего языческого ритуала не только отражение общественного характера ритуального действа, но и того обстоятельства, что языческие «посланцы» отправлялись и в сопровождении свиты? К пониманию генезиса и функционального назначения святочных игр с «покойником» подошел В. Чрезвычайно важные в этом смысле данные содержатся в материалах архива Русского географического общества, где содержится описание того, как в старину в Вологодской губернии на Святках «молодые робята и девки играли пахомом, имауком и всяко в церковной трапезе».
Значимость языческого действа, перешедшего в христианскую обрядовую традицию, проявляется таким образом в существовавшем в давнишнее время разыгрывании драматизированного игрища в храмовой трапезной: как известно, на христианские храмы отчасти перешли функции языческих святилищ. Сообщение это вызывает постановку вопроса о генезисе и сущности игрищ в «умрана» в нескольких аспектах: А по аналогии с похоронными играми, где, в числе прочих действий существовало и обыкновение вынимать покойника из гроба, ставить его светить играющим зажженными свечами или лучинами; Б по аналогиям в святочных и похоронных играх мотива активного участия покойника как действующего лица в происходящих игрищах. Предваряя последующий сравнительный анализ игрищ в умруна с похоронными играми рассмотрением отдельных элементов игрищ с покойницкими мотивами, сразу же заметим: сопоставление игр ряженых с мотивами смерти и похоронных игр приводит к заключению о том, что в них, по существу, фигурируют не покойники, а еще живые люди, играющие активную роль в происходящем вокруг них ритуальном действе. При этом следует отметить противоречивые элементы в самих приемах оформления образа «умруна», свидетельствующие о длительной трансформации игрища в народной традиции, утрате и забвении первоначальной сущности основного действующего лица игрища. Поздние по общему оформлению игрища содержат весьма архаические элементы, способствующие пониманию генетических корней игрища. В нем лежащую на скамье или доске девицу, после разыгрывания причитаний и отпевания с зажженными свечами, выносят из избы и роняют в сугроб. Ряжение «в смерть» соотносится с похоронными играми и в том плане, что в нем допускались игрища вокруг настоящих покойников. Из разных вариантов игрищ ряженых с настоящим покойником особое внимание привлекает вариант, в котором, как и в похоронных играх, действие происходит вечером и ночью, расходятся же с игрищ на рассвете.
Ряженые, улучив удобный момент, настоящего покойника потихоньку выносили в сарай или в клуню. Вместо него на лавку или на стол, в зависимости от того, где лежал покойник, ложился ряженый «покойником». Другой же ряженый залезал под эту лавку или под стол. Когда кто-либо из присутствующих, увидав движение усов «покойника» или какие-либо иные признаки жизни, восклицал: «Степан воскрес! Еще более существенные аналогии содержатся в дальнейшем развитии действий. Особо выделить здесь следует три момента. Реплика о воскресении содержит реминисценции идеи метемпсихоза. И, наконец, пожалуй, что самое важное: сидящий под столом ряженый вызывает ассоциации с устроителем «да и» южных славян, лежащим под столом во время «прощальной» трапезы в его честь.
Иначе говоря, сущность этого обычая заключается в формальном отправлении основных моментов ритуала проводов в «иной мир» и поминальных действ, следующих за похоронами покойников, над пожилыми людьми, сами себе их устраивающими. Принципиальное же различие между «поманой» «даей» «кумидом» и обычаем «на саночки» состоит в финале: «на саночках» остаются умирать, в то время как в «помане» устроитель ее, постояв на кладбище на приготовленной для себя могиле возле собственного памятника и отпировав на застланной скатертью могиле, благополучно возвращается домой вместе с остальными участниками ритуального действа. По всей видимости, и лежащий под столом со свечой в руках устроитель «да и», и «мертвец» на ложе вместо настоящего покойника с сидящим под столом ряженым по форме представляют собой переходное явление от сидящего за столом на прощальном пиршестве уходящего в «иной мир» к уложенному в ритуальной похоронной одежде на погребальном ложе покойнику, вокруг которого происходили ритуальные общественные сборы с их пиршествами и игрищами. Проявляются аналогии также и с мотивами украинских и балканских преданий об отказе от обычая отправления стариков на «тот свет», но, разумеется, в гораздо более опосредованной форме: в преданиях мудрого старца выводят с почетом из временного укрытия, в финале же игрищ «мертвец» пускается в пляс или проявляет себя другими недвусмысленными признаками жизни, подчас и вслед за собственными «поминками», разыгрывавшимися иногда и после ухода его «свиты» в другую беседку. Здесь мы видим некоторый диссонанс с традиционной похоронной обрядностью, в которой поминки происходят после похорон при участии хоронивших покойника. Что касается переодевания в женское платье одного из мужиков, составляющих «свиту», это может быть и рудиментом этапа трансформации ритуала проводов на «тот свет», имевшего место в прошлом, — перевода односельчан, достигших возрастного предела, в разряд, которому предстоит доживать жизнь на женской половине или в отдельном домике чешск. Оно может быть и следствием смещения знакового выражения сущности ритуала с основного объекта действий на отправителей ритуальных действ — явление, характерное для трансформированных языческих ритуальных действ на всем протяжении истории традиции христианской эпохи. Последнее тем более вероятно, что это лицо выступает в качестве центрального персонажа на «поминках».
Смещения и синтез рудиментов языческих образов и ритуальных действ — типологическое явление истории народной традиции. Изложенные факты несут в себе дополнительные свидетельства в пользу положения о генезисе ряжения «умруном» как пережиточной формы ритуала проводов на «тот свет», некоторые элементы которого маска, салазки и др. Сопоставление поздних вариантов игрищ с мотивами смерти и архаических обрядов дает весьма показательную картину трансформации символики вследствие утраты ритуальной сущности действа. Если в архаических вариантах ряжения «умруном» оформление костюма его строится таким образом, чтобы была ясна ритуальная сущность персонажа посредством оформления деталей, подчеркивающих, что образ ряженого представляет собой не мертвеца, а живого человека, передвигающегося на собственных ногах, то в поздних вариантах появляется гроб как элемент реквизита. Здесь наблюдается картина, аналогичная действам с похоронными мотивами в другие календарные сезоны, например, «похоронам Костромы», «похоронам кукушки» и т. Существенное значение для понимания генетической сущности игрищ в «смерть» имеет рассмотрение финальных действ. Особенно важна вариативность их на протяжении времени. Святочные игры с мотивами смерти не всегда можно с уверенностью интерпретировать в силу архаичности их основы и длительной трансформации в традиции.
Образ его оформлялся главным образом вымазыванием белым. Финал ее — пляска «мертвеца» — имеет аналогии как в драматической, так и в устно-поэтической традиции. В еще более осложненной переосмыслениями и драматизацией форме этот мотив проявляется в народной драме «Маврух», разыгрывавшейся также на Святках на Русском Севере. В устно-поэтической традиции аналогичный мотив нашел выражение в поговорках и загадках: «Чудак покойник: умер во вторник; стали гроб тесать, а он вскочил да и ну плясать». Положение подтверждается видимой трансформацией этой пословицы-загадки в фольклорной традиции: в сборнике В. Все изложенное говорит о том, что финальная пляска «мертвеца» в рассматриваемом варианте святочного игрища может быть и результатом смещения порядка языческих ритуальных действ при проводах на «тот свет», и символическим выражением перехода от умерщвления к знаковым формам выражения отхода от этой языческой формы обычая. Сущность святочных игрищ «в смерть» как рудиментарных форм языческого ритуала проводов на «тот свет» подтверждается эпилогом их, завершающим святочные игрища. Делали чучело из соломы и тряпок, покрывали его платками и, как покойника, провожали за деревню; причитали каждый по-своему, кто вопил по брате, кто по матери… доходили до конца деревни, чучело бросали, а платки разбирали их собственницы.
Возвращаясь, устраивали вроде поминок, пекли в складчину блины и пр. Следует отметить еще одно существенное обстоятельство. Игрища в «умруна», в «мертвеца», «в смерть» и т. Также и наиболее архаичные формы похоронных игр известны в местностях, в которых зафиксировано бытование обычая отправления стариков на «тот свет» — в Подолии, в Буковине, в Закарпатье. Обстоятельство это — еще одно свидетельство того, что и святочные игрища с мотивами смерти, и похоронные игры восходят к одному источнику. И в этом смысле особенно важны данные из Подолии: она давно известна как резервация славянских древностей, и в ней зафиксированы и рудименты ритуала проводов на «тот свет», и архаические варианты игрищ с мотивами смерти, и похоронных игр. Дополнительным аргументом в пользу высказанного положения может служить сопоставление локальных названий игрищ с мертвецкими мотивами, смерти и покойников. Игрища: в «умруна», в «умрана», «в смерть».
Смерть — «выход». Могила — «ухаб». Для понимания сущности языческой символики образа ряженого «умруном» в соотношении с другими образами новогоднего ряжения существенно соображение В. В соответствии с этими поверьями в деревне… широко использовались образы не только мертвецов, но и привидений, чертей, кикимор и проч. Языческая символика этого образа становится ясной после рассмотрения игрищ «всмерть» — в «умруна». Карнавал по своей сущности предстает в значительной мере как синтез разных трансформированных форм языческого ритуала проводов на «тот свет» и нуждается в специальном исследовании в этом аспекте. Во всяком случае, сопоставительное рассмотрение как основных элементов его, таких, как избрание «короля», казнь «преступника», сожжение «демона» «ведьмы» , высоченные костры, крещенские короли, так и эпизодических — бросание мальчика в море и благополучное возвращение его на берег; «palenie dida», «poh eben» и т. Взятые же в совокупности, они заставляют воспринимать карнавал как трансформированную, переиначенную форму языческого ритуала, высмеивающую варварство его, с одной стороны, и выражающую торжество в связи с избавлением от варварского обычая, — с другой.
При деградации древних языческих представлений прежние обожествленные образы превращаются в демонические, в «нечистую силу», жрецы же и волхвы трансформируются в колдунов. Из позднесредневекового документа кикимора предстает как неопределенный «нечистый дух», в старинном ряжении — как образ устрашающей старухи. Игрища в «умруна» «в смерть» и т. Одним же из самых архаических элементов оформления внешнего облика главного действующего лица их является как сама личина на его лице, так и ее форма. Как известно, чем более архаично явление культуры, тем меньше, как правило, о нем сведений в источниках. Столь далеко зашедшая степень стилизации антропоморфного атрибута языческого ритуального действа свидетельствует о длительности процесса трансформации его в истории традиции. Сведение изображения антропоморфной фигуры к кресту говорит о сохранности основной символической сущности древнего языческого действа — направленности в обожествленный Космос крест — космический символ, знак вечной жизни , во-первых, и слиянии языческого действа с христианской обрядностью, во-вторых. Выставление антропоморфной фигуры на воротах или в красном углу и выставление личины в окне — явления одного порядка.
Они являются знаковым выражением языческого ритуала проводов в «иной мир», отображающим происшедшую замену живого «легата» изображением его. Иначе говоря, здесь налицо антропоморфное изображение как атрибут изжившего себя языческого ритуала, приобретающего в традиционной обрядности знаковые формы выражения функциональной сущности древнего обрядового действа. Личина же, выставленная в окне, в свою очередь, идентична личине на лице «умруна» напомним о словообразовании: «личина» — от «лицо». Таким образом, и личина, выставленная в окне, и личина на главном действующем лице драматизированно-игрового действа имеют одинаковое назначение: определение основной символической сущности ритуального действа. В выставлении личины в окне как и антропоморфной куклы на воротах или в красном углу мы имеем дело с типологическим явлением в истории ритуалов: заменой целого его частью, наиболее явственно отображающей сущность изображаемого предмета. Личина в окне выражает прошлые ритуальные действа, связанные с проводами достигшего грани своей земной жизни хозяина дома более явственно, нежели стилизованное антропоморфное изображение, и является более архаической ступенью в процессе трансформации одного и того же языческого ритуального действа в драматизированно-игровое, т. Все это приводит к заключению о том, что именно личина является основным атрибутом оформления внешнего образа ряженого, выражающим знаковую сущность основного персонажа драматизированно-игрового действа. И здесь мы снова сталкиваемся с соответствиями в традиционной календарной обрядности и в обрядности похоронной.
Закрывание лица умершего — общеизвестное явление похоронной обрядности. Известно также, что маска на лице умершего — явление более архаическое, чем накрытое лицо покойника. В данном случае нелишним представляется напомнить о ветлужских игрищах в «смерть», где лицо главного персонажа закрывалось или долбленой, или берестяной маской; либо платком. И если сведения о личинах на «умруне» встречаются чрезвычайно редко, то закрытое лицо у него — характерная деталь оформления образа. Отсюда вытекает вопрос о соотношении погребальных и карнавальных масок с ритуалом проводов в «иной мир». Маска имеет истоки в столь отдаленной древности, что полной ясности относительно генетических корней ее нет до сих пор. Для нас важно положение специалистов, занимавшихся исследованием генезиса антропоморфной маски: она возникла в обрядности, связанной с культом предков, как знак принадлежности к «иному миру». Маска на лице умершего известна еще у шумеров.
Прежде всего здесь встает в памяти «шумерская Нефертити». Под резко очерченными глубокой бороздой бровями две огромные сливовидные глазные впадины, некогда заполненные перламутром, остатки которого сохранились в одной из них. В молчании сомкнуты тонкие губы, но маска… таинственное лицо, созданное пять тысяч лет назад… с его едва уловимой и все же каким-то образом переданной художником улыбкой, с его как бы отсутствующим, но вместе с тем проникновенным взглядом, несмотря на то что глазные впадины пусты… поведало мне… о человеческой душе. И если назначение этой маски до сих пор вызывает полемику — предназначалась ли она для погребальных или других торжественных ритуальных церемоний или для статуи, то классический образец погребальных масок представляют собой золотые маски египетских фараонов как знак приобщения к миру богов и обожествленных предков. Антропоморфные маски, как погребальные, так и карнавальные, столь широко распространены и во времени, и в пространстве ойкумены и занимают такое место в специальной литературе, что даже общий обзор ее составляет предмет специального историографического исследования. Здесь же важно выделить славянские данные и данные близких к славянскому миру народностей, имевших со славянами тесные соприкосновения. Определяются они как скоморошьи, так как по местонахождению их ничего нельзя сказать более определенного. Принимая во внимание, что для оформления образа «умруна» в ряжении маска характерна, по имеющимся в нашем распоряжении данным, и для Новгородской, и для Вологодской областей, и для примыкающих к ним местностей севера Ленинградской области, а также и устойчивую сохранность пережиточных форм ритуала проводов на «тот свет» в бывших Вологодской и Новгородской губерниях, можно думать, что найденные в средневековом Новгороде и Старой Руссе маски могут быть свидетельством употребления их в ритуальных целях и в ритуале проводов на «тот свет» в рудиментарных и знаковых формах его.
Если изложенные соображения сопоставить с изображениями маски на лице половецких изваяний, более широко известных под названием «каменные бабы»; с раскрашенными черепами в погребениях в Украине, а также с изображением маски на антропоморфных этрусских урнах аналогии можно было бы значительно умножить; здесь приводятся наиболее наглядные , то соотношение погребальных и карнавальных масок антропоморфного облика приводит к заключению о том, что мы имеем дело со знаковым выражением приобщения к миру предков. Экскурс этот представлялся необходимым потому, что личины дают импульсы к предположению об истоках масок в ритуале отправления к праотцам. К соображениям о существовавших формах отправления ритуала проводов на «тот свет» посредством специальных масок, надевавшихся на голову и закрывавших лицо или же на одно лицо, приводят такие способы в деградировавших формах ритуала, как закрывание лица подушкой «красная смерть», «душаны» старообрядцев , сажание в бочку и накрытие войлоком у южных славян, с одной стороны, и распространение погребальных масок у разных народов — от египтян до современных народов Сибири, — с другой. Высказанные соображения носят характер постановки вопроса, поскольку исследование генезиса маски — предмет исследования специалистов по истории культуры древнейших эпох. По всей видимости, разработка вопроса в поставленном аспекте еще ждет специалистов по истории древней культуры. Возможно, оно покажет, что в одном из элементов ранних форм трансформированного ритуала отправления в космический мир — ритуальном уборе с маской на лице — скрыты истоки погребальных масок, а также и карнавальных масок предков. Игрища в «умруна» — «в смерть» — в «мертвеца» дают возможность проследить нечто вроде эволюционного ряда: архаические формы игрища в «умруна» при оформлении внешнего облика его содержат такие характерные элементы, как личина, крестьянская одежда архаического — белого цвета, новые лапти с перевязями, как у живого. В более поздних формах, воспринимающихся как игрища в покойников, оформление внешнего облика главного действующего лица не несет признаков живого человека, но в нем еще сохраняется основной элемент знакового выражения основной сущности прошлого языческого действа — личина, маска.
В поздних же формах, бытовавших на грани исчезновения игрища из народной традиции, маска сменяется платком и появляется гроб, что свидетельствует о полнейшем забвении прежней ритуальной сущности действа и превращении его в драматизированно-игровое, пародирующее христианские похороны. К положению о возникновении маски как знака приобщения к сонму священных предков можно добавить гипотезу о том, что генетические корни этого явления могут быть связаны с мифологическим мотивом о культурных героях, возвращающихся под старость на «свою звезду». Этот мотив и оказал воздействие сущность которого также еще предстоит выяснять на формирование ритуала проводов в обожествленный космический мир. Прежде чем перейти к другим формам святочного ряжения, восходящим к трансформированным формам ритуала проводов на «тот свет», следует отметить важность древних антропоморфных каменных изваяний для изучения генезиса и ранних форм трансформации ритуала проводов в мир богов и обожествленных предков. Сопоставление антропоморфных фигур из дерева, глины и т. Иначе говоря, они представляются связанными в какой-то мере с ранними формами трансформации ритуала проводов в обожествленный Космос в знаковые его разновидности. Разные стадии трансформации и деградации этого ритуала отчетливое отражение нашли, по всей видимости, в половецких каменных «бабах». При рассмотрении древнетюркских антропоморфных изваяний в данном аспекте половецкие каменные бабы вызывают особый интерес прежде всего своей приближенностью к славянскому миру.
Само название их еще нуждается в специальном этимологическом исследовании. Не специалист же в области лингвистики может лишь высказать предположение о том, что название «бабы» могло войти в русский язык еще во времена соприкосновения как известно, весьма тесного Киевской Руси с тюркскими племенами. Это «многовековое взаимодействие… оставило заметный след во многих проявлениях жизни и деятельности… славянских народов: в их этногенезе и культуре, архитектуре и орнаменте, в употреблении ими некоторых предметов домашнего обихода и одежды, в отдельных деталях быта и обычаев, в терминологии… фамилиях и прозвищах и т. В русском языке название «бабы» могло сохраниться в числе прочего из древнерусского наследия. Но отраженные в них формы культа предков, генетические корни антропоморфных изваяний такого рода вызывают еще много вопросов. Решение их требует специального исследования в историко-типологическом аспекте, что составляет компетенцию специалистов в данной области, здесь же можно высказать лишь некоторые соображения в качестве постановки вопросов и гипотетических положений. Обращает на себя внимание в древнетюркских изваяниях форма изображения антропоморфной фигуры. При всем разнообразии их они представляют собой изображение человека с большей или меньшей степенью стилизации, стоящего не на земле, а в земле; степень опущенности изваяния в землю весьма вариативна, изредка встречаются среди азиатских изваяний лишь изображения головы или же опущенной в землю по шею или по плечи фигуры.
Особенно обращает на себя внимание изображение ног в половецких изваяниях. Для рассмотрения вопроса в поставленном аспекте главное заключается в усеченности ног, при разнообразии форм и степени укороченности. Изучение трактовки ног в половецких каменных изваяниях приводит к мысли о том, что изображения такого рода — следствие длительной трансформации скульптурной формы с течением времени. По-видимому, первоначальное изображение стоящего в земле человека, ноги у которого опущены в землю и прикрыты ею настолько, насколько это необходимо, чтобы он не смог сдвинуться с места, впоследствии, когда основное функциональное назначение изваяния было утрачено, символика его забыта, трансформировалось в статуи, ваявшиеся в силу традиции с деформированными ногами, но деформация эта выражалась именно в отсутствии ступней, укороченности ног и т. Особенно показательным в этом смысле представляется преимущественное изображение фигур без ступней: при ритуальном действе, когда сам посланец воспринимал свою миссию как священнодействие, глубокого опускания ног в землю и не требовалось. При деградации же ритуала в пережиточные формы, по-видимому, степень опускания в землю повышалась. Среди половецких каменных изваяний особый интерес вызывают статуи в сидячей позе. При этом привлекает внимание вариативность самой позы: наряду с сидящим на возвышении человеком встречаются как бы прислонившиеся к скале или обрубку дерева?
И сама поза, и общий облик этих статуй вызывают ассоциации с такими формами ритуала отправления на «тот свет», как оставление на скалах, вершинах гор, в дупле дерева, на камне под деревом. Общее впечатление от такого типа статуй — образ пожилого, ссутулившегося, склонившего голову перед неизбежностью человека. На фоне склоненной книзу головы, плеч, как бы съежившейся фигуры особенно обращают на себя внимание перевязи на плечах и руках. Об утраченном значении этого элемента убранства свидетельствует то, что в целостной форме, в виде определенного комплекса ремни, идущие через плечи на грудь и закрепленные нагрудными бляхами, проходят за спину по верхней части руки они встречаются на половецких статуях значительно реже, чем изображение частичное: ремни, идущие через плечи к нагрудным бляхам, перевязи на руках и т. В связи с этим большой интерес представляют изваяния, которые изображают человека, по всей видимости, в ритуальном убранстве. Облачение состоит из одежды, надевавшейся на голову, в рукава и закреплявшейся на спине ремнями, идущими на нагрудник и предплечье; лицевая же часть ее представляет собой маску. Изображение в маске допускает и С. Плетнева, исходя из масок таштыкской культуры.
Очень существенным в этом смысле представляется ее положение о возможной раскраске ликов у статуй с уплощенным изображением лицевой части головы. Рассмотрение половецких статуй приводит к заключению о том, что значительная часть их представляет собой изображение человека в ритуальном уборе с маской, которая, вероятно, после надевания головного убора еще затягивалась специальными ремешками, расположенными на лицевой части назначение этих предметов, по определению С. Плетневой, также не находит объяснения в кочевнических украшениях. Думается, что сама форма маски свидетельствует о связи ее с идеей метемпсихоза, о чем говорит профильный контур некоторых масок, напоминающий профиль морды рогатых животных козы? Весьма вероятно, что проявлением идеи метемпсихоза является и миниатюрная человеческая фигурка с гипертрофированными, обращенными вверх руками, изображенная на половецкой статуе и имеющая выразительные аналогии с подобными изображениями на архаических средневековых надгробиях Югославии. Связи же с ритуалом отправления на «тот свет», кроме указанных выше проявлений, можно усматривать также и в изображении на одних и тех же статуях гипертрофированных грудей и усов: обозначение у женщин усов было одним из признаков срока отправления на «тот свет» в трансформированных формах ритуала. Поскольку о формах этого чрезвычайно архаического явления мы располагаем лишь отрывочными, весьма неполными сведениями, можно предполагать, что одним из знаков срока отправления ритуала могло быть и увеличение, обозначенность грудных желез у мужчин как признак подступающей старости. В этой связи обращает на себя внимание и укрупненный живот у многих половецких статуй, «сытый», по удачному определению С.
Эта изобразительная деталь также может рассматриваться и как проявление ритуала: ритуальное пиршество, лучшая, обильнейшая еда — характерная деталь сложного ритуала проводов на «тот свет». С другой стороны, увеличенный, сильно выделяющийся живот мог обозначать и фигуру пожилого человека. Очень существенным знаком сущности изображаемого предмета представляется сосуд. Прежде всего обращает на себя внимание расположение его в сложенных на бедрах руках: это не поднятый вверх заздравный кубок, а опущенная вниз чаша. Отсюда, по-видимому, исходит традиция бить горшки в традиционном обрядовом цикле. В половецких статуях нашли отражение разные стадии трансформации ритуала проводов на «тот свет». Что же касается вопросов истории элементов культуры, половецкие статуи дают импульсы к предположению об истоках ритуальных масок. Не отвергая положения А.
Плетневой об отражении в половецких статуях паранджи и мусульманского запрета на изображение лиц, можно предположить, что в некоторой части статуй нашел отражение также и более ранний слой — облачение в закрытое маской ритуальное одеяние, надевавшееся на голову, в рукава и спускавшееся на грудь, с ременными перевязями на лице, посредством которых лицевая часть затягивалась, не пропуская воздуха. Возможно, оно покажет, что в одном из элементов ранних форм трансформированного ритуала отправления в космический мир — ритуальном головном уборе с маской на лице или маске — заключены истоки погребальных масок, а также и карнавальных масок предков. Можно думать, что в ранних формах трансформированного ритуала удаления на родину прародину ритуальный головной убор в виде маски мог быть и результатом трансформации специального головного убора, костюма для длительного и нелегкого пути. Последующий процесс трансформации и деградации ритуала у разных народов, в разных местностях приводит к разным формам трансформированного ритуального реквизита. Ряжение в образы животных, вопрос о животных как заместителях человека в пережиточных формах ритуальных действ, связанных с жертвоприношениями, описаны во множестве проявлений и их интерпретаций. И тем не менее некоторые архаические формы ряжения заставляют по-новому взглянуть на интерпретацию их генетических корней и знаковой сущности. Прежде всего это касается игрища «бык», разыгрывавшегося святочными вечерами игрища затягивались далеко за полночь в ветлужских деревнях. Не входя в подробности соотношений поздней формы игрища в целом с лежащими в основе его архаическими мотивами, остановим внимание на знаковой сущности приемов оформления образа главного персонажа, вокруг которого развертывается действие игрища.
Горшок имитирует голову быка, удар по горшку, разбивающий его, символизирует умерщвление обреченного в жертву животного. Сущность языческой основы драматизированно-игрового действа — съедание «всем миром» быка как основного элемента ритуального действа. Бык в качестве жертвенного животного имеет глубокие корни в истории ритуалов. В великорусской обрядности ритуальное съедание специально выращенного быка особенно характерно для зимней «Миколыцины» 6 декабря по ст.
С тех пор мы отмечаем как Новый год, так и Старый Новый год с 13 на 14 января. Таким образом, дата наступления Нового года менялась на Руси 3 раза: с первого весеннего новолуния на 1 сентября, с 1 сентября на 1 января, с 1 января по юлианскому календарю на 1 января по григорианскому календарю.
Увлечения: собаки, авто, дача, книги по... Сколько точно раз - никто не скажет. У славян-язычников, как и у их соседей германцев, балтов, скандинавов, финнов определенного числа начала нового года не было, но примерно он совпадал с весенним солнцестоянием, как это до сих имеет место в индоарийском празднике Навруз. Кстати и у более "культурных" римлян в обеих частях империи он наступал в иды... Читать далее.
И люди каждый год это обсуждают, из мифов рождаются легенды.
Рассмотрим их поближе. А заодно узнаем ответы на извечные вопросы: а правильно ли, учитывая языческие корни многих традиций, наряжать елку и встречать Деда Мороза со Снегурочкой. Колядки — как помощь Солнцу "В праздновании Святок осталось много чего от языческого праздника древних славян Зимнего Солнцеворота", - гласят многие источники. Исторические справки повествуют: начинали его праздновать в конце декабря, когда солнце поворачивало на лето, дни становились короче, а ночи длиннее. С надеждой на потепление от движения солнца славяне-язычники с большим размахом отмечали праздник. Они делали все, чтобы разбудить природу от зимнего сна, славили Коляду, приносившего детям подарки, задабривали злого Мороза, нападавшего "на жито, пшеницу и прочую пашицу", а также веселились до утра, чтобы злые силы, торжествующие в эти дни, не завладели духом.
Этот день посвящался богу Коляде, доброму олицетворению зимы и покровителю детей. И по сей день во многих селах приближение новогодних и рождественских дней отмечают колядованием. Дети наряжаются в костюмы разных зверят, берут в руки звезду на палке, символизирующую предвестника рождения Христа, и ходят по домам. В обмен за свой визит колядники получают разные сладости и угощения. После чего, под вечер, молодежь сравнивает количество «добычи» каждой компании, а потом все это весело вместе съедается. Популярны у наших предков были и последующие январские гадания. Конечно, христианства у древних славян не было, но сами традиции колядок происходят именно от языческих корней. Символ двенадцатилучевой звезды был важным сакральным знаком и до Крещения Руси.
Возможно, связь этого знака с праздником Коляды заключалась как в «привечании» 12 месяцев, так и в том, что именно в этот день на небе было больше всего звезд, а сами они — были наиболее яркими в году. Коляда приходился на день зимнего солнцестояния — самый короткий солнечный день в году. Зимний праздник избавлял людей от всех хлопот — бытовых обязанностей было слишком мало, поэтому люди могли посвятить свое свободное время гуляниям. Аналогично, у скандинаво-германских народов наиболее размашистым праздником был Йоль. Считалось, что во время самой длиной ночи в году любое колдовство имеет особую силу. Тем не менее большинство современных историков, основываясь на различных старорусских календарях, уверено, что никакой связи именно с Новым Годом для наших предков день Коляды не имел. Это был безусловно важный и торжественный день. Но большинство исследований подтверждает, что Новый Год как языческий праздник для наших славянских предков начинался в другое время года.
Новый Год у славян — когда же он начинался Более всего сохранилось в памяти людей празднование Нового Года в сентябре — православная церковь лишь относительно недавно перенесла начало года к официально принятым принципам летосчисления. Согласно церковной традиции, установившейся на Руси с моментом принятия христианства, Новый Год у славян, ставших христианами, не праздновался, но его дата устанавливалась на первое сентября. Различные археологи и культурологи отмечают крайне близкое соответствие христианских праздников языческим аналогам. Поэтому они предполагают, что празднование Нового Года до прихода православия также приходилось на сентябрь. Наиболее подходящей датой, по общему мнению, следует считать 21-22 сентября. Именно в этот день происходит осеннее равноденствие. Такие солярные праздники были повсеместно распространены до прихода христианства у большинства народов мира. Многие последователи Родной Веры, или же неоязычества считают, что начало нового года действительно приходится на этот осенний день.
Аргументируется это и тем, что в осеннее время люди, наконец-то, могут отдохнуть от всех трудов. Недаром на Руси существовала поговорка, что любое дело следует начинать с отдыха. То же самое казалось и каждого нового года. Примечательно, что традиция наряжать елку и дарить подарки также была присуща и этому празднику, и Коляде. Более того, деревья нашими предками наряжались на каждый солярный праздник, но специально их для этого не рубили.
Новый год. Древнерусская версия
И приходил СЛАВЯНСКИЙ НОВЫЙ ГОД (новое Лето) в ночь ОСЕННЕГО РАВНОДЕНСТВИЯ! И сегодня староверы считают, что праздник Славянского Новолетия гораздо важнее Нового года. первого марта, когда пробуждалась природа и начинались весенние полевые работы. Когда правильно праздновать славянский новый год (Новолетие): весной или осенью?
Йоль - 8 праздник Кола года
| Осторожно! Языческие праздники | Так праздновался Новый год у славян (не «бог», разумеется, а «временной цикл»). |
| Дед Мороз-демон и эротические игры: как отмечали Новый год древние славяне | Сказочных новогодних персонажей придумали давным-давно и не в России — подавляющее большинство светских обрядов и традиций имеют в основе своей древние зловещие ритуалы. |
| Славянское Новолетие – почему наши предки отмечали Новый год в сентябре? | Весенний Новый год (Комоедица) славяне-солнцепоклонники праздновали в марте, когда Земля начинала пробуждаться и Солнце-Ярило набирало силы. |
| Как отмечали Новый год славянский народ | Христианские святки покрывают собой языческий новый год (1 января) и особые разгульные русальные «бесовские» игры, отмечаемые язычниками 6 января. |
Дед Мороз-демон и эротические игры: как отмечали Новый год древние славяне
это обряд, сопровождающийся особыми традициями и обрядами. Празднование языческого Hового года — праздник Kомоедицы (Березени) был приyрочен к весеннемy равноденствию и для древних славян языческой Рyси означал начало нового периода жизни. Языческий новый год — по сути Петрово изобретение, смешанное с мифами язычников и советской пропагандой. Волхв уже подготовил языческий храм, посвященный славянскому богу Зничу, к приему родичей, которые скоро соберутся на двухнедельное празднование великого Йоля.
Пpaвocлaвнaя вcтpечa нoвoлетия
- Славянский Новый год: история праздника
- Славянский Новый год Как нужно отмечать славянский Новый год
- Вам может быть интересно:
- Овсень малый – 2024: что за праздник, суть
- Костры для предков и дары страшному Деду. Как отмечали Новый год на Руси
- Коляда - история и традиции славянского праздника — 09.01.2024 — Статьи на РЕН ТВ
Славянский Морозко
- Славянский Новый год
- Славянский Новый год Как нужно отмечать славянский Новый год
- Зимнее солнцестояние — начало славянского года
- Литературные дневники / Проза.ру
- Как менялись новогодние традиции: от жертвоприношений до неоновых гирлянд
- «Сколько раз на Руси и в России менялась дата наступления Нового года?» — Яндекс Кью
Традиции Новолетия, или Славянского нового года
- Древнеславянское летоисчисление
- 31 декабря - Щедрец (Щедрый вечер) | Календарь языческих праздников
- Карачун и дерево мёртвых: тёмная сторона Нового года
- Свежие записи
- Какие традиции празднования Нового года были у славян?
- Правила комментирования
Комоедица: почему славяне праздновали Новый год в марте
Для наших предков зимнее солнцестояние, сутки, во время которых наблюдается самая длинная ночь, становилось поворотным пунктом в году. До сих пор учёные спорят, когда же славяне отмечали Новый год: кроме январской гипотезы существуют предположения и о том, что отсчёт для наших предков начинался весной, с началом сельскохозяйственных работ. Точного ответа на этот вопрос, скорее всего, уже не будет. Ясно одно — конец декабря и начало января для дохристианской общины имел примерно такое же значение, как, например, известный праздник Ивана Купала. И многие традиции, имевшие и до сих пор имеющие место быть у россиян, берут своё начало ещё с языческих времён. Нечистая сила: способы новогодней борьбы В переводе на современный календарь новогодние празднества у древних славян проходили с 25 декабря по 6 января, а на первое число приходилась кульминация. Все 12 дней в центре поселения согревал тела и души жителей священный огонь в честь верховного божества. Присутствие костра в общине можно сравнить с нынешней наряженной ёлкой, пришедшей в Россию с принятием христианства.
Огонь — обязательный атрибут крупных праздников у древних славян. Источник: Pinterest Особое место в обрядах дохристианских славян занимали святки, также длившиеся 12 дней. Их смысл немного поменялся с принятием на Руси христианства. Яркий пример можно увидеть в известном произведении Николая Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». Переходный период конца декабря — начала января соотносился у славян с повышенной активностью нечистой силы. Граница между земным и потусторонним мирами стиралась, и жители деревни предпринимали значительные усилия, чтобы предохранить свой дом от пагубного влияния нечисти. Обереги размещались в бане или прихожей, которые считались «воротами» в потусторонний мир.
Всё хозяйство обходили вместе с «магическими вещами», чаще всего вениками или помелом, дабы защитить дом и скот от разгула нечистой силы.
А вот рубить живое дерево, чтобы принести его в дом, было запрещено. Срезать веточки позволялось, но не более того. Варварский обычай новогодней «заготовки» ёлок сформировался значительно позже. Магические свойства ели или сосны подтверждает даже такой дошедший до наших времён обычай, как украшение ветвями этих растений гробов с умершими.
Это увязывает ель со смертью, о чём подробнее поговорим, вспомнив о трансформации любимого детьми Деда Мороза. Этот образ также имеет древнее и неожиданное происхождение. В старину зима ассоциировалась со знаком планеты Сатурн. Сатурн представлялся в виде старца с длинной бородой и косой в руках. В отдельных случаях коса меняется на большой посох или жезл власти, которым Сатурн управляет Смертью.
Так что в период зимнего солнцестояния этого персонажа также было необходимо задобрить. В мистериях друидов присутствовал жрец, одевавшийся в Сатурна. В жертву божеству приносилась девственница, привязывавшаяся в мороз к дереву, где и замерзала, что свидетельствовало о том, что жертва принята. Так появилась знакомая нам… Снегурочка, в сопровождении которой приходит на праздник наш Дед Мороз. Так что Дед Мороз изначально не был положительным, добрым персонажем вспомните хотя бы некрасовскую поэму «Мороз Красный Нос».
Появление Деда Мороза с мешком подарков также истолковано не совсем верно. Да, это мешок. Но не с подарками, а с жертвоприношениями, которые Великий Старец Севера, символ Смерти, не дарит, а собирает с людей. Поэтому появление в вашем доме дедушки с бородой говорит о том, что в течение года вы что-то ему не доплатили. Радоваться тут особо нечему.
Так что, воспринимая Новый год как весёлый детский праздник, стоит смотреть немного глубже, тогда кое-что станет на свои места, откроется подлинный смысл древних ритуалов. Статья была опубликована в газете «МК Московский Комсомолец » 31 декабря 1998 г Владислав Тарасов Христианское отношение к языческому празднику: О традиции отмечать языческий праздник Многие древние языческие народы имели традиции связанные со священным деревом. Египтяне с древних времен украшали пальму на зимнее солнцестояние. Они возносили благодарность своим богам за урожай, за осадки, за все добрые дела, в которых боги проявили участие в минувший год. Они приносили богатые дары, восхваляя верховных духов.
Кельты — самый воинствующий народ в Европе. Они обладали жестоким нравом.
Внутренностями убитых жертв развешивались на ветвях ели, а сама она обмазывалась кровью. Это и были первые прообразы нынешних елочных игрушек.
Впоследствии магические ритуалы претерпевали изменения. Убийства ушли в прошлое, а священное растение украшалось дарами — яблоками, кусочками хлеба, колосьями. Таким образом украшение дерева приобрело другое значение. Божество не просто задабривали, но и «намекали» ему на те блага, которые празднующие хотели бы получить в следующем году.
На ветвях ели появлялись определенные символы. Верхушка дерева была «отдана» богам, заведующим судьбой человека и украшалась изображением солнца, сделанным из колосьев пшеницы. Ближе к земле располагались символы попроще: фигурки людей, которые хотели избавиться от болезней или улучшить свою жизнь, плоды, которые намекали на хороший урожай. Постепенно лесные празднества переходили под крыши.
Ель выкапывалась вместе с корнями и переносилась в храм, где стояла живая в течение семи дней — дух приглашался в гости. Потом так же осторожно дерево пересаживали обратно, закопав под корнями дары или жертвы.
Т нюшка Высший разум 1215488 15 лет назад Древние славяне праздновали начало Нового года в день появления новой луны в период весеннего равноденствия. За две-три недели до наступления дня весеннего равноденствия славяне поминали предков, а позже начиналась Масленица, символизировавшая завершение зимних холодов. Всю Масленицу люди пекли блины, пряженцы и оладьи, которые ассоциировались с Солнцем.
Народ веселился и пировал: плясали ряженные, играли музыканты, устраивались кулачные бои и потехи. А в хоромах князей и бояр вишневое дерево "дозаривалось" в кадках, зацветало и вокруг него устраивалось ритуальное действие - восхваление богов.
Новый год. Древнерусская версия
Празднование нового года 1 января началось только при Петре 1. В языческой же культуре этой датой было 1 сентября — смена лет. Новый год для древних славян стал необходимостью – важным переходом, к которому постепенно начали переучиваться обеспеченные и бедные жители Руси. Доподлинно известно, что у языческих славян, как и у других земледельческих народов, новый год начинался с началом весны, то есть с пробуждением новой жизни. Новолетие славян приурочили к дням осеннего равноденствия (22-26 сентября) и начинали встречу Нового Лета с 14 сентября. Славяне, как и подавляющее большинство европейских и азиатских язычников, встречали его в конце марта — в день весеннего равноденствия. Славянский праздник зимнего солнцеворота посвящен Богу Коляде и рождению нового, молодого солнца.
Новолетие, Славянский Новый год
| Карачун и дерево мёртвых: тёмная сторона Нового года | Комоедица, Масленица — Новый год у древних славян, который связан с наступлением посевной, пробуждением природы, отступлением холодов. |
| Славянские праздники - Русская славянская народная библиотека - Велeсов круг | По языческим традициям будущий год наступал у славян не в январе, как мы привыкли, а в марте. |
| Какие традиции празднования Нового года были у славян? | Новый год начинался на Руси с появлением новой Луны в первые весенние дни, близкие к весеннему равноденствию. |