Лидия Михайловна, переживая кризис среднего возраста и чувствуя себя неудовлетворенной своей жизнью, решила нарушить рутину и добавить остроты в свою жизнь.
«Уроки доброты» в рассказе В.Г. Распутина «Уроки французского»
Лидия Михайловна, решившись на игру в «заме-ряшки» со своим учеником, вероятно, имела несколько причин для такого поступка. Почему Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником? Лидия Михайловна Лидия Петровна Мария. Сумму чисел 73 и 137 уменьшите в 3 раза. В ответе запишите только число. 3. Почему Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником? Почему так пристально следил за игрой рассказчик? Чего он боялся? Как это эго характеризовало?
Уроки французского. Почему Лидия Михайловна решилась на игру в замеряшки со своим учеником? Как …
Рассказ оставил сильные впечатления, очень понравился главный герои и его учительница. Было интересно узнать, в какие игры были у школьников, в послевоенное время, какой жизнью они жили. Очень понравилось как учительница и главный герой играли в «замеряшки». Какие эпизоды из него вам хотелось бы пересказать своим близким, друзьям? Какие мысли родились у вас в процессе чтения или после него, какие желания? Хотел бы рассказать о том, как учительница помогала своему ученику не только изучить французский, но и не умереть от голода. Было удивительно узнать, что есть такие учителя, готовые на все, чтобы помочь своим ученикам.
Хотелось бы, чтобы у нас такие же были. Вы, наверное, обратили внимание на то, что главный герой и рассказчик — одно и то же лицо. Что говорит он о себе, своей семье, жизни деревни, об отношениях людей? Как он относится к учёбе? Каков характер мальчика? Главный герой — неуклюжий мальчишка из села, который приехал учиться в районную школу в послевоенное время.
В деревне его любили и уважали за талант к наукам. За счет этого мальчик выживал, чтобы не умереть от голода, так как его мать не в силах была прокормить свою семью. Когда он переехал в город на обучение, жизнь его значительно ухудшилась. Одинокий, вечно голодный и недоверчивый, он тем не менее привлекателен прежде всего, своими чертами характера: честностью, добросовестностью, жаждой справедливости и недюжинным упрямством, которое и помогает ему добиваться поставленных целей. Очевидно, что данные особенности его характера были сформированы как раз на фоне неблагополучной послевоенной жизни, именно поэтому он научился ценить и уважать окружающих. Зная, на какие жертвы пошла его мать, чтобы обеспечить ему учебу в районной школе, он осознает всю ответственность, возложенную на него, что способствует развитию в нем добросовестного отношения к учебе.
Он успешен практически по всем предметам, кроме «загадочного и непонятного» французского языка, который преподает Лидия Михайловна. Как ему живётся в городе? Почему он тоскует? Почему не уехал с матерью, когда она сказала: «Собирайся. Как переживает голод? Как пытается найти выход из своего трудного положения?
В городе ему живется голодно и одиноко. Там, где он жил на квартире, у него крали последние харчи и мальчик часто оставался голодным. Он тоскует по деревне, по простой и даже относительно сытной жизни там, ведь там можно было удить рыбу или собирать дары леса. Скучал по матери и родному дому. А не уехал он потому что упрям, добросовестен, честен. Он стойко переживает свой голод.
И однажды соглашается сыграть на деньги, понимая, что это запрещено, но он видел в этом способ добывания себе на кусок хлеба. Почему мальчик стал играть на деньги? Согласны ли вы с тем, что правила жизни и игры в этой группе подростков жестокие? Чем вы могли бы это доказать? Почему мальчик; рассказчик быстро разобрался в тонкостях игры и стал выигрывать? Почему так жестоко с ним обошлись?
Чего ему не простили? Какими в этой расправе выглядят Вадик и Птаха? На чём держатся их отношения? Что это за пара? Он стал играть на деньги из-за голода. Правила подростков были очень жестокими, он несколько раз избивали героя, нападая кучей на одного.
Напишите слова-ассоциации в рабочей тетради. I стадия: вызов — Посмотрите внимательно на эпиграф и название нашего урока и подумайте, в чём нам предстоит разобраться? Формулируем цель урока Кто? Может быть, их несколько? О чём свидетельствуют данные цитаты?
Дети называют черты характера героя — Какое время показано в рассказе? Что вы знаете о нём? Война принесла много горя, лишила детства ребят, разрушила города и сёла, голод. Зачитываем качества героя. Зачитаем описание Лидии Михайловны: «Она сидела передо мной аккуратная вся, умная и красивая, красивая в одежде, и в своей женской молодой поре… Глаза у неё косили и смотрели словно бы мимо, но мы к тому времени уже научились распознавать, куда они смотрят… Лидии Михайловне тогда было, наверное, лет двадцать пять или около того; я хорошо помню её правильное и потому не слишком живое лицо с прищуренными глазами, тугую, редко раскрывающуюся до конца улыбку и совсем чёрные, коротко остриженные волосы.
Но при всём этом не было видно в её лице жестокости…, а было какое-то осторожное, с хитринкой, недоумение, относящееся к ней самой и словно говорящее: интересно, как я здесь очутилась и что я здесь делаю? Доброта, внешняя скромность, неприметность, аккуратная — заполняем таблицу. Распутин посвятил его Анастасии Прокопьевне Копыловой. В 1973 году Распутин пишет один из своих лучших рассказов «Уроки французского». Всё это происходило со мной.
За прототипом далеко идти не пришлось.
Во время игры Лидию Михайловну волновало то, что ее ученик может не досконально знать правила игры или не понять правильное произношение слов. Также ей было интересно наблюдать за тем, как ученик справляется с игрой. Рассказчик пристально следил за игрой, потому что он боялся, что ученик может неправильно произнести слово или неправильно понять правила игры. Он также боялся, что Лидия Михайловна может настойчиво навязывать свою точку зрения и настаивать на своем варианте. В целом, рассказчик боялся за правильный ход игры и чтобы Лидия Михайловна не принуждала ученика к чему-либо.
Однако Вадик разрешает ему присоединиться к игре. Герой ведет себя максимально осторожно, учитывая прошлый опыт, старается не зариться на кассу. На четвертый день, когда, выиграв рубль, он хотел удалиться, дело опять закончилось побоями. Ему разбили губу. Следы драки были замечены Лидией Михайловной, и, чтобы отвадить ученика от игры, она назначает ему дополнительные занятия французским. Уроки французского «Начались мучительные и неловкие дни». Каждый день герой со страхом ждал того момента, когда придется остаться. Поначалу учительница занимается с ним в школе, работает над произношением. Потом она решила, что в школе, после второй смены, у них остается мало времени на занятия, и приглашает ученика продолжить индивидуальные уроки у неё дома. В квартире преподавательницы он чувствовал себя неловко. Учительница жалела школьника, хотела его подкормить, после занятий приглашала на ужин. Парень отнекивался и, смущаясь, спешил покинуть квартиру. Садиться за один стол с Лидией Михайловной! Нет, нет! Она была непривычно упакована в ящик, а не в мешок, в котором мать обычно присылала продукты. Мальчик засомневался, ему ли эта посылка, он сверил адрес, сомнений не осталось. Любопытство терзало его и, взяв топор, он вскрыл посылку, всё ещё думая, что её прислала мать. Внутри были макароны и гематоген. Не сдержавшись, герой начинает есть сухие макароны. С чего мать вдруг так «разорилась» ради него, думает парень, или это посылка не от неё? И он догадался, что коробка с «непривычными» для него продуктами — дело рук Лидии Михайловны. Он идет в учительскую, чтобы поговорить с педагогом и вернуть посылку, но ее на месте нет. Мальчик отправляется к ней домой. Встретив ученика, Лидия Михайловна сначала делает вид, что не понимает, о чем идет речь и зачем он принес эту посылку, но в разговоре учительница себя выдает. Женщина не учла, что в деревне не бывает макарон и гематогена. Лидия Михайловна — человек городской. Она рассказывает ученику, что сама родом с Кубани, где очень много яблок. Она пытаеся уговорить ученика принять посылку, обещает, что больше не будет ничего присылать, но тот ни в какую не соглашается брать у своей учительницы еду. Игра в «пристенок» Герой продолжает заниматься французским с Лидией Михайловной. Учительница чувствовала его «диковатость» и стремилась расположить к себе и к предмету, что ей удалось: ученик стал вести себя смелее на занятиях, задавал вопросы учителю и даже спорил с ней. Мальчик делал успехи в языке, стал неплохо говорить по-французски и даже подумал, что занятия вскоре можно будет прекратить, но Лидия Михайловна «не считала программу выполненной». Постепенно парень вошел во вкус, проникся языком и «наказание превратилось в удовольствие». Прошло две недели после истории с посылкой, после занятий Лидия Михайловна спросила своего ученика, в какую игру он играл на деньги со сверстниками. Того удивило, что учительница этим интересуется, но рассказал. В ответ Лидия Михайловна поведала ему, что в детстве тоже играла на деньги, но по-другому. Игра называется «пристенок» или «замеряшки». По правилам нужно ударить монету об стену так, чтобы она упала как можно ближе к монете соперника, не далее чем на расстоянии двух вытянутых пальцев одной руки. Лидия Михайловна показала, как это делается и предложила парню попробовать сыграть. Герою стало неловко. Учительница — так другой человек, что ли? Иногда надоедает быть только учительницей, учить и учить без конца», — отвечала Лидия Михайловна. Она просит не выдавать её директору. Сначала они играли не на деньги, «понарошку», но Лидия Михайловна заявила, что так не интересно и предложила сыграть всерьёз. Мальчик почувствовал неловкость, но всё же согласился. Лидия Михайловна играла азартно и шумно, герой увидел её совсем другими глазами. Он несколько раз пытался уличить учительницу в том, что она ему поддаётся, но Лидия Михайловна убеждала в обратном. Парень стал выигрывать, у него появились деньги, на которые он покупал молоко и мороженное. Брать деньги у своей учительницы, конечно, неудобно, но успокаивало, что это честный выигрыш. Однажды, в процессе игры, заспорив о счете, учительница и ученик не заметили, как в квартиру Лидии Михайловны вошел директор. Он жил по соседству в том же доме, который называли «учительским». Лидию Михайловну возмутило, что директор вошел без стука. Директор сказал, что стучал, но не дождался ответа. На вопрос: «Что здесь происходит? Василий Андреевич возмутился тому, что учительница может играть на деньги с учеником.
Будущее для жизни уже сейчас
- Валентин Распутин. «Уроки французского»: краткое содержание и анализ
- Урок литературы по теме "Уроки французского" – уроки жизни. 6-й класс
- Другие вопросы:
- Почему Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником? Как вы
- Уроки французского - Распутин | Ответы к учебнику Литература 6 класс Коровина В.Я.
- Уроки французского: краткое содержание и анализ рассказа
Почему Лидия Михайловна решилась на игру в (замеряшки) со своим учеником?
Кроме того, игра «замеряшки» позволяет развивать мелкую моторику и координацию движений. Ученик должен аккуратно работать с предметами и правильно их располагать на месте. Это тренирует мелкую моторику и помогает ученику осознавать свое тело и движения. Еще одна выгода от игры «замеряшки» заключается в том, что она способствует развитию коммуникативных навыков. Ученик и учитель обмениваются информацией о разных предметах, их свойствах и легко находят общий язык. Таким образом, игра помогает ученику научиться выражать свои мысли и идеи, учиться слушать и взаимодействовать с другими людьми. Преимущества игры «замеряшки»: Развитие математических навыков и логического мышления Развитие мелкой моторики и координации движений Развитие коммуникативных навыков Таким образом, игра «замеряшки» выбрана Лидией Михайловной как один из инструментов для комплексного развития ученика. Благодаря этой игре ученик развивает математические навыки, мелкую моторику, координацию движений и умение общаться со сверстниками. Это помогает ему стать более уверенным и успешным во всех сферах жизни.
Развитие критического мышления Игра замеряшки, которую Лидия Михайловна решилась провести со своим учеником, имеет важное значение для развития критического мышления. Во-первых, игра способствует развитию логического мышления ученика. В процессе замеряшки ученику нужно будет использовать знания, умения и логику, чтобы правильно решить поставленные задачи. Это поможет ему научиться справляться с сложными ситуациями и применять логическое мышление в различных сферах жизни. Во-вторых, игра замеряшки развивает критическое мышление ученика. В процессе работы над задачами он будет вынужден анализировать полученную информацию, оценивать ее достоверность и определять наиболее эффективные способы решения. Такой подход помогает формировать критическое мышление, способность к анализу и синтезу информации, оценке различных точек зрения и принятию обоснованных решений. В-третьих, игра замеряшки способствует развитию творческого мышления ученика.
В процессе решения задач ученик будет вынужден придумывать нетрадиционные и нестандартные способы решения, применять интуитивные решения и проявлять творческий подход. Такой опыт развивает у ученика способность мыслить нестандартно, находить неожиданные решения и развивать свою творческую индивидуальность.
Несмотря на то, ученик был голоден, он был не готов стать попрошайкой.
Лидия Михайловна поняла, что только таким образом он сможет взять у нее деньги. Я считаю, что Лидия Михайловна поступила, как человек милосердный и сострадательный. Ее поступок я оцениваю очень высоко.
Adelina Shmaglenko 2019-01-18 01:06:17 Лидия Михайловна осмелилась играть с воспитанником в "замеряшки", чтоб доказать, что учитель до этого всего человек, таковой же человек, как и все, и может время от времени для себя позволить сходственное, и, окончательно же, из жалости к мальчику, ведь правдиво выигрываю у неё в замеряшки, мальчишка ощущал, что это его средства, свои, заработанные. Лидия Михайловна поступила очень правдиво и самотверженно. Учительница поддавалась мальчугану, рассказчик это прекрасно лицезрел.
Но в сердце героя рассказа навсегда осталась светлая память об этой необыкновенной женщине, которая сыграла в его жизни очень важную роль. Молодая учительница не только научила героя французскому произношению, но и заменила мать, окружив голодного одинокого ребенка теплом и заботой. Она не дала мальчику сломаться и заставила поверить в себя. Из общения с учительницей рассказчик вынес главные жизненные уроки: она своим примером показала, что в жизни, где много жестокости и обмана, всегда есть место отзывчивости и милосердию. Что мир не без добрых людей, и в нем, кроме Вадиков и Птах, есть люди, готовые прийти на помощь, поддержать в минуты отчаяния и одиночества. Что добро торжествует, и оно всё-таки способно победить зло. О том, что уроки доброты, преподнесенные Лидией Михайловной, не прошли даром, свидетельствует тот факт, что появился рассказ «Уроки французского». Именно Валентин Распутин был тем самым мальчиком, на долю которого выпали тяжелые испытания послевоенного голодного детства. А Лидия Михайловна Молокова, которая в рассказе названа своим именем, — это та великодушная и чуткая учительница французского, пожертвовавшая репутацией ради будущего своего ученика. Автор, усвоивший благодаря Лидии Михайловне важные нравственные уроки, тоже учит своих читателей добру и состраданию.
Почему лидия михайловна решилась на игру замеряшки со своим учеником из рассказа уроки французского
3. Почему Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником? 3. Почему Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником? Лидия Михайловна поняла, что только таким образом он сможет взять у нее деньги. Самое главное она решилась на этот поступок по скольку не знала другого способа дать мальчику денег! Почему Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником?
Новая викторина - каждый день!
- Список предметов
- Почему Лидия Михайловна решилась на игру в? Найдено ответов: 15
- Уроки французского - Валентин Распутин, читать онлайн
- Литература. 6 класс
Подробный ответ:
- Ответ учителя по предмету Литература
- Библиотека
- Поиск по этому блогу
- В какую игру играли персонажи,... | Ответ на вопрос | QuizzClub
- Поступок Лидии Михайловны это подвиг доброты или преступление педагога?
- «Уроки французского»: анализ произведения
Страница 121- ГДЗ по Литературе для 6 класса Учебник Коровина, Полухина, Журавлев, Коровин. Часть 2
На другой, большей половине дома Лидии Михайловны жил сам директор. Я шел туда как на пытку. И без того от природы робкий и стеснительный, теряющийся от любого пустяка, в этой чистенькой, аккуратной квартире учительницы я в первое время буквально каменел и боялся дышать. Мне надо было говорить, чтобы я раздевался, проходил в комнату, садился — меня приходилось передвигать, словно вещь, и чуть ли не силой добывать из меня слова. Моим успехам во французском это никак не способствовало. Но, странное дело, мы и занимались здесь меньше, чем в школе, где нам будто бы мешала вторая смена. Больше того, Лидия Михайловна, хлопоча что-нибудь по квартире, расспрашивала меня или рассказывала о себе.
Подозреваю, это она нарочно для меня придумала, будто пошла на французский факультет потому лишь, что в школе этот язык ей тоже не давался и она решила доказать себе, что может овладеть им не хуже других. Забившись в угол, я слушал, не чая дождаться, когда меня отпустят домой. В комнате было много книг, на тумбочке у окна стоял большой красивый радиоприемник; с проигрывателем — редкое по тем временам, а для меня и вовсе невиданное чудо. Лидия Михайловна ставила пластинки, и ловкий мужской голос опять-таки учил французскому языку. Так или иначе от него никуда было не деться. Лидия Михайловна в простом домашнем платье, в мягких войлочных туфлях ходила по комнате, заставляя меня вздрагивать и замирать, когда она приближалась ко мне.
Я никак не мог поверить, что сижу у нее в доме, все здесь было для меня слишком неожиданным и необыкновенным, даже воздух, пропитанный легкими и незнакомыми запахами иной, чем я знал, жизни. Невольно создавалось ощущение, словно я подглядываю эту жизнь со стороны, и от стыда и неловкости за себя я еще глубже запахивался в свой кургузый пиджачишко. Лидии Михайловне тогда было, наверное, лет двадцать пять или около того; я хорошо помню ее правильное и потому не слишком живое лицо с прищуренными, чтобы скрыть в них косинку, глазами; тугую, редко раскрывающуюся до конца улыбку и совсем черные, коротко остриженные волосы. Но при всем этом не было видно в ее лице жесткости, которая, как я позже заметил, становится с годами чуть ли не профессиональным признаком учителей, даже самых добрых и мягких по натуре, а было какое-то осторожное, с хитринкой, недоумение, относящееся к ней самой и словно говорившее: интересно, как я здесь очутилась и что я здесь делаю? Теперь я думаю, что она к тому времени успела побывать замужем; по голосу, по походке — мягкой, но уверенной, свободной, по всему ее поведению в ней чувствовались смелость и опытность. А кроме того, я всегда придерживался мнения, что девушки, изучающие французский или испанский язык, становятся женщинами раньше своих сверстниц, которые занимаются, скажем, русским или немецким.
Стыдно сейчас вспомнить, как я пугался и терялся, когда Лидия Михайловна, закончив наш урок, звала меня ужинать. Будь я тысячу раз голоден, из меня пулей тут же выскакивал всякий аппетит. Садиться за один стол с Лидией Михайловной! Нет, нет! Лучше я к завтрашнему дню наизусть выучу весь французский язык, чтобы никогда больше сюда не приходить. Кусок хлеба, наверное, и вправду застрял бы у меня в горле.
Кажется, до того я не подозревал, что и Лидия Михайловна тоже, как все мы, питается самой обыкновенной едой, а не какой-нибудь манной небесной, — настолько она представлялась мне человеком необыкновенным, непохожим на всех остальных. Я вскакивал и, бормоча, что сыт, что не хочу, пятился вдоль стенки к выходу. Лидия Михайловна смотрела на меня с удивлением и обидой, но остановить меня никакими силами было невозможно. Я убегал. Так повторялось несколько раз, затем Лидия Михайловна, отчаявшись, перестала приглашать меня за стол. Я вздохнул свободней.
Однажды мне сказали, что внизу, в раздевалке, для меня лежит посылка, которую занес в школу какой-то мужик. Дядя Ваня, конечно, наш шофер, — какой еще мужик! Наверное, дом у нас был закрыт, а ждать меня с уроков дядя Ваня не мог — вот и оставил в раздевалке. Я с трудом дотерпел до конца занятий и кинулся вниз. Тетя Вера, школьная уборщица, показала мне на стоящий в углу белый фанерный ящичек, в каких снаряжают посылки по почте. Я удивился: почему в ящичке?
Может быть, это и не мне вовсе? Нет, на крышке были выведены мой класс и моя фамилия. Видно, надписал уже здесь дядя Ваня — чтобы не перепутали, для кого. Что это мать выдумала заколачивать продукты в ящик?! Глядите, какой интеллигентной стала! Нести посылку домой, не узнав, что в ней, я не мог: не то терпение.
Ясно, что там не картошка. Для хлеба тара тоже, пожалуй, маловата, да и неудобна. К тому же хлеб мне отправляли недавно, он у меня еще был. Тогда что там? Тут же, в школе, я забрался под лестницу, где, помнил, лежит топор, и, отыскав его, оторвал крышку. Под лестницей было темно, я вылез обратно и, воровато озираясь, поставил ящик на ближний подоконник.
Заглянув в посылку, я обомлел: сверху, прикрытые аккуратно большим белым листом бумаги, лежали макароны. Вот это да! Длинные желтые трубочки, уложенные одна к другой ровными рядами, вспыхнули на свету таким богатством, дороже которого для меня ничего не существовало. Теперь понятно, почему мать собрала ящик: чтобы макароны не поломались, не покрошились, прибыли ко мне в целости и сохранности. Я осторожно вынул одну трубочку, глянул, дунул в нее, и, не в состоянии больше сдерживаться, стал жадно хрумкать. Потом таким же образом взялся за вторую, за третью, размышляя, куда бы мне спрятать ящик, чтобы макароны не достались чересчур прожорливым мышам в кладовке моей хозяйки.
Не для того мать их покупала, тратила последние деньги. Нет, макаронами я так просто не попущусь. Это вам не какая-нибудь картошка. И вдруг я поперхнулся. Макароны… Действительно, где мать взяла макароны? Сроду их у нас в деревне не бывало, ни за какие шиши их там купить нельзя.
Это что же тогда получается? Торопливо, в отчаянии и надежде, я разгреб макароны и нашел на дне ящичка несколько больших кусков сахару и две плитки гематогена. Гематоген подтвердил: посылку отправляла не мать. Кто же в таком случае, кто? Я еще раз взглянул на крышку: мой класс, моя фамилия — мне. Интересно, очень интересно.
Я втиснул гвозди крышки на место и, оставив ящик на подоконнике, поднялся на второй этаж и постучал в учительскую. Лидия Михайловна уже ушла. Ничего, найдем, знаем, где живет, бывали. Значит, вот как: не хочешь садиться за стол — получай продукты на дом. Значит, так. Не выйдет.
Больше некому. Это не мать: она бы и записку не забыла вложить, рассказала бы, откуда, с каких приисков взялось такое богатство. Когда я бочком влез с посылкой в дверь, Лидия Михайловна приняла вид, что ничего не понимает. Она смотрела на ящик, который я поставил перед ней на пол, и удивленно спрашивала: — Что это? Что такое ты принес? О чем ты?
Я знаю, вы. Я заметил, что Лидия Михайловна покраснела и смутилась. Это был тот единственный, очевидно, случай, когда я не боялся смотреть ей прямо в глаза. Мне было наплевать, учительница она или моя троюродная тетка. Тут спрашивал я, а не она, и спрашивал не на французском, а на русском языке, без всяких артиклей. Пусть отвечает.
И гематогену не бывает. Совсем не бывает?! Знать надо было. Лидия Михайловна вдруг засмеялась и попыталась меня обнять, но я отстранился. Как же это я так?! Я же городской человек.
Совсем, говоришь, не бывает? Что же у вас тогда бывает? Редька бывает. Ох, сколько сейчас там яблок. Я нынче хотела поехать на Кубань, а приехала почему-то сюда. Я же хотела как лучше.
Кто знал, что можно попасться на макаронах? Ничего, теперь буду умнее. А макароны эти ты возьми… — Не возьму, — перебил я ее. Я знаю, что ты голодаешь. А я живу одна, денег у меня много. Я могу покупать что захочу, но ведь мне одной… Я и ем-то помаленьку, боюсь потолстеть.
Я говорила с твоей хозяйкой. Что плохого, если ты возьмешь сейчас эти макароны и сваришь себе сегодня хороший обед. Почему я не могу тебе помочь — единственный раз в жизни? Обещаю больше никаких посылок не подсовывать. Но эту, пожалуйста, возьми. Тебе надо обязательно есть досыта, чтобы учиться.
Сколько у нас в школе сытых лоботрясов, которые ни в чем ничего не соображают и никогда, наверное, не будут соображать, а ты способный мальчишка, школу тебе бросать нельзя. Ее голос начинал на меня действовать усыпляюще; я боялся, что она меня уговорит, и, сердясь на себя за то, что понимаю правоту Лидии Михайловны, и за то, что собираюсь ее все-таки не понять, я, мотая головой и бормоча что-то, выскочил за дверь. Уроки наши на этом не прекратились, я продолжал ходить к Лидии Михайловне. Но теперь она взялась за меня по-настоящему. Она, видимо, решила: ну что ж, французский так французский. Правда, толк от этого выходил, постепенно я стал довольно сносно выговаривать французские слова, они уже не обрывались у моих ног тяжелыми булыжниками, а, позванивая, пытались куда-то лететь.
О посылке мы не вспоминали, но я на всякий случай держался настороже. Мало ли что Лидия Михайловна возьмется еще придумать? Я по себе знал: когда что-то не выходит, все сделаешь для того, чтобы вышло, так просто не отступишься. Мне казалось, что Лидия Михайловна все время ожидающе присматривается ко мне, а присматриваясь, посмеивается над моей диковатостью, — я злился, но злость эта, как ни странно, помогала мне держаться уверенней. Я уже был не тот безответный и беспомощный мальчишка, который боялся ступить здесь шагу, помаленьку я привыкал к Лидии Михайловне и к ее квартире. Все еще, конечно, стеснялся, забивался в угол, пряча свои чирки под стул, но прежние скованность и угнетенность отступали, теперь я сам осмеливался задавать Лидии Михайловне вопросы и даже вступать с ней в споры.
Она сделала еще попытку посадить меня за стол — напрасно. Тут я был непреклонен, упрямства во мне хватало на десятерых. Наверное, уже можно было прекратить эти занятия на дому, самое главное я усвоил, язык мой отмяк и зашевелился, остальное со временем добавилось бы на школьных уроках. Впереди годы да годы. Что я потом стану делать, если от начала до конца выучу все одним разом? Но я не решался сказать об этом Лидии Михайловне, а она, видимо, вовсе не считала нашу программу выполненной, и я продолжал тянуть свою французскую лямку.
Впрочем, лямку ли? Как-то невольно и незаметно, сам того не ожидая, я почувствовал вкус к языку и в свободные минуты без всякого понукания лез в словарик, заглядывал в дальние в учебнике тексты. Наказание превращалось в удовольствие. Меня еще подстегивало самолюбие: не получалось — получится, и получится — не хуже, чем у самых лучших. Из другого я теста, что ли? Если бы еще не надо было ходить к Лидии Михайловне… Я бы сам, сам… Однажды, недели через две после истории с посылкой, Лидия Михайловна, улыбаясь, спросила: — Ну а на деньги ты больше не играешь?
Или где-нибудь собираетесь в сторонке да поигрываете? В чем она заключается? Мы в детстве когда-то тоже играли, Вот и хочу знать, та это игра или нет. Расскажи, расскажи, не бойся. Я рассказал, умолчав, конечно, про Вадика, про Птаху и о своих маленьких хитростях, которыми я пользовался в игре. Знаешь, что это такое?
Я бью монетой о стену. Но имей в виду: бить надо так, чтобы твоя монета оказалась как можно ближе к моей. Чтобы их можно было замерить, достать пальцами одной руки. По-другому игра называется: замеряшки. Достанешь, — значит, выиграл. Я ударил — моя монета, попав на ребро, покатилась в угол.
Сейчас ты начинаешь. Учти: если моя монета заденет твою, хоть чуточку, краешком, — я выигрываю вдвойне. Я не поверил своим ушам: — Как же я с вами буду играть?
И класс у неё был как игрушечка, я туда ходила отдыхать от своих «разбойников», как я их называла. Но уже в следующем году ситуация изменилась, проблем с учёбой не стало. Мне удалось подружиться с детьми, хотя в то время это считалось непедагогичным... Оно и неудивительно, ведь каждый автор видит идеального или, наоборот, ужасного преподавателя по-своему. Три педагога — каждый со своим характером и подходом — встречаются уже в пьесе Д. Фонвизина «Недоросль» 1783.
Безукоризненно честный и серьёзный математик Цыфиркин и глуповатый, но старательный учитель русского языка Кутейкин пытаются хоть что-нибудь вбить в голову великовозрастному бездельнику Митрофану. А самозванец Вральман, который, по-хорошему, должен преподавать все остальные науки, утверждает, что учиться вредно: от грамоты только голова пухнет, а в жизни она не пригодится… Выглядит всё это уморительно, но под конец Цыфиркина и Кутейкина становится жалко. Замечательный учитель Карл Иванович описан в повести Л. Толстого «Детство» 1852 : оторванный от родины, не сумевший создать собственную семью, он нежно привязался к детям четы Иртеньевых, но это не мешало ему быть строгим и требовательным во время уроков. Мы подробно разбирали это в другой статье. В современной отечественной литературе самый «неправильный» учитель — это, конечно, Виктор Служкин, главный герой романа А. Иванова «Географ глобус пропил». Это тоже в какой-то мере педагог-«самозванец» — но, оказавшись в школьном водовороте и заполучив самый проблемный класс, он проявил себя как настоящий усмиритель хищников. Но лиха беда начало: в харизматичного учителя влюбилась старшеклассница Маша Большакова, и Служкин, к своему удивлению, понял, что она тоже разбудила в нём чувства.
Бороться с ними оказалось труднее, чем с целым классом бунтарей… Если говорить о менее известных произведениях, то стоит упомянуть роман Влады Харебовой «Страница один» о детстве в предвоенном Цхинвале: один из самых колоритных персонажей здесь — преподаватель истории по прозвищу Эхнатон, который превращал свои уроки в средневековые сражения. А также рекомендуем к прочтению «Третью месть Роберта Путифара» Жан-Клода Мурлева — уморительную повесть про классного руководителя, который после выхода на пенсию решил отомстить трём самым непослушным ученикам.
Я вертелся меж Вадиком и Птахой, почти не защищаясь, зажимая ладонью нос, из которого хлестала кровь, и в отчаянии, добавляя им ярости, упрямо выкрикивая одно и то же: — Перевернул! Они били меня по очереди, один и второй, один и второй. Кто-то третий, маленький и злобный, пинал меня по ногам, потом они почти сплошь покрылись синяками. Я старался только не упасть, ни за что больше не упасть, даже в те минуты мне казалось это позором.
Но в конце концов они повалили меня на землю и остановились. Я поднялся и, всхлипывая, швыркая омертвевшим носом, поплелся в гору. Я не ответил. Все во мне как-то затвердело и сомкнулось в обиде, у меня не было сил достать из себя слово. И, только поднявшись на гору, я не утерпел и, словно сдурев, закричал что было мочи — так что слышал, наверное, весь поселок: — Переверну-у-ул! За мной кинулся было Птаха, но сразу вернулся — видно, Вадик рассудил, что с меня хватит, и остановил его. Минут пять я стоял и, всхлипывая, смотрел на полянку, где снова началась игра, затем спустился по другой стороне холма к ложбинке, затянутой вокруг черной крапивой, упал на жесткую сухую траву и, не сдерживаясь больше, горько, навзрыд заплакал.
Не было в тот день и не могло быть во всем белом свете человека несчастнее меня. Утром я со страхом смотрел на себя в зеркало: нос вспух и раздулся, под левым глазом синяк, а ниже его, на щеке, изгибается жирная кровавая ссадина. Как идти в школу в таком виде, я не представлял, но как-то идти надо было, пропускать по какой бы то ни было причине уроки я не решался. Допустим, носы у людей и от природы случаются почище моего, и если бы не привычное место, ни за что не догадаешься, что это нос, но ссадину и синяк ничем оправдать нельзя: сразу видно, что они красуются тут не по моей доброй воле. Прикрывая глаз рукой, я юркнул в класс, сел за свою парту и опустил голову. Первым уроком, как назло, был французский. Лидия Михайловна, по праву классного руководителя, интересовалась нами больше других учителей, и скрыть от нее что-либо было трудно.
Она входила, здоровалась, но до того, как посадить класс, имела привычку внимательным образом осматривать почти каждого из нас, делая будто бы и шутливые, но обязательные для исполнения замечания. И знаки на моем лице она, конечно, увидела сразу, хоть я, как мог, и прятал их; я понял это потому, что на меня стали оборачиваться ребята. Класс засмеялся, а Лидия Михайловна снова подняла на меня глаза. Они у нее косили и смотрели словно бы мимо, но мы к тому времени уже научились распознавать, куда они смотрят. Вчера упал или сегодня? Нет, вчера вечером, когда темно было. Они на деньги играли, а он стал спорить и заработал, Я же видел.
А говорит, упал. Я остолбенел от такого предательства. Он что — совсем ничего не понимает или это он нарочно? За игру на деньги нас в два счета могли выгнать из школы. В голове у меня от страха все всполошилось и з гудело: пропал, теперь пропал. Ну, Тишкин. Вот Тишкин так Тишкин.
Внес ясность — нечего сказать. Она подождала, пока растерявшийся, ставший сразу несчастным Тишкин выйдет к доске, и коротко сказала мне: — После уроков останешься. Больше всего я боялся, что Лидия Михайловна потащит меня к директору. Это значит, что, кроме сегодняшней беседы, завтра меня выведут перед школьной линейкой и заставят рассказывать, что меня побудило заниматься этим грязным делом. Директор, Василий Андреевич, так и спрашивал провинившегося, что бы он ни творил, — разбил окно, подрался или курил в уборной: «Что тебя побудило заниматься этим грязным делом? Мы ждем. Ученик начинал в свое оправдание что-нибудь бормотать, но директор обрывал его: «Ты мне на вопрос отвечай, на вопрос.
Как был задан вопрос? Слушаем тебя». Дело обычно заканчивалось слезами, лишь после этого директор успокаивался, и мы расходились на занятия. Труднее было со старшеклассниками, которые не хотели плакать, но и не могли ответить на вопрос Василия Андреевича. Однажды первый урок у нас начался с опозданием на десять минут, и все это время директор допрашивал одного девятиклассника, но, так и не добившись от него ничего вразумительного, увел к себе в кабинет. А что, интересно, скажу я? Лучше бы сразу выгоняли.
Я мельком, чуть коснувшись этой мысли, подумал, что тогда я смогу вернуться домой, и тут же, словно обжегшись, испугался: нет, с таким позором и домой нельзя. Другое дело — если бы я сам бросил школу… Но и тогда про меня можно сказать, что я человек ненадежный, раз не выдержал того, что хотел, а тут и вовсе меня станет чураться каждый. Нет, только не так. Я бы еще потерпел здесь, я бы привык, но так домой ехать нельзя. После уроков, замирая от страха, я ждал Лидию Михайловну в коридоре. Она вышла из учительской и, кивнув, завела меня в класс. Как всегда, она села за стол, я хотел устроиться за третьей партой, подальше от нее, но Лидия Михайловна показала мне на первую, прямо перед собой.
Она спросила слишком громко, мне казалось, что в школе об этом нужно говорить только шепотом, и я испугался еще больше. Но запираться никакого смысла не было, Тишкин успел продать меня с потрохами. Я промямлил: — Правда. Я замялся, не зная, что лучше. Проигрываешь, наверное? Выигрываешь, значит. И что ты делаешь с деньгами?
В первое время в школе я долго не мог привыкнуть к голосу Лидии Михайловны, он сбивал меня с толку. У нас в деревне говорили, запахивая голос глубоко в нутро, и потому звучал он вволюшку, a у Лидии Михайловны он был каким-то мелким и легким, так что в него приходилось вслушиваться, и не от бессилия вовсе — она иногда могла сказать и всласть, а словно бы от притаенности и ненужной экономии. Я готов был свалить все на французский язык: конечно, пока училась, пока приноравливалась к чужой речи, голос без свободы сел, ослаб, как у птички в клетке, жди теперь, когда он опять разойдется и окрепнет. Вот и сейчас Лидия Михайловна спрашивала так, будто была в это время занята чем-то другим, более важным, но от вопросов ее все равно было не уйти. Покупаешь конфеты? Или книги? Или копишь на что-нибудь?
Ведь у тебя их, наверное, теперь много? Я только рубль выигрываю. Почему рубль? Что ты с ним делаешь? Она сидела передо мной аккуратная, вся умная и красивая, красивая и в одежде, и в своей женской молодой поре, которую я смутно чувствовал, до меня доходил запах духов от нее, который я принимал за самое дыхание; к тому же она была учительницей не арифметики какой-нибудь, не истории, а загадочного французского языка, от которого тоже исходило что-то особое, сказочное, неподвластное любому-каждому, как, например, мне. Не смея поднять глаза на нее, я не посмел и обмануть ее. Да и зачем, в конце концов, мне было обманывать?
Она помолчала, рассматривая меня, и я кожей почувствовал, как при взгляде ее косящих внимательных глаз все мои беды и несуразности прямо-таки взбухают и наливаются своей дурной силой. Посмотреть, конечно, было на что: перед ней крючился на парте тощий диковатый мальчишка с разбитым лицом, неопрятный без матери и одинокий, в старом, застиранном пиджачишке на обвислых плечах, который впору был на груди, но из которого далеко вылезали руки; в перешитых из отцовских галифе и заправленных в чирки марких светло-зеленых штанах со следами вчерашней драки. Я еще раньше заметил, с каким любопытством поглядывает Лидия Михайловна на мою обувку. Из всего класса в чирках ходил только я. Лишь на следующую осень, когда я наотрез отказался ехать в них в школу, мать продала швейную машину, единственную нашу ценность, и купила мне кирзовые сапоги. Можно обойтись? Не смея поверить в свое спасение, я легко пообещал: — Можно.
Я говорил искренне, но что поделаешь, если искренность нашу нельзя привязать веревками. Справедливости ради надо сказать, что в те дни мне пришлось совсем плохо. Колхоз наш по сухой осени рано рассчитался с хлебосдачей, и дядя Ваня больше не приезжал. Я знал, что дома мать места себе не находит, переживая за меня, но мне от этого было не легче. Мешок картошки, привезенный в последний раз дядей Ваней, испарился так быстро, будто ею кормили, по крайней мере, скот. Хорошо еще, что, спохватившись, я догадался немножко припрятать в стоящей во дворе заброшенной сараюшке, и вот теперь только этой притайкой и жил. После школы, крадучись, как вор, я шмыгал в сараюшку, совал несколько картофелин в карман и убегал за улицу, в холмы, чтобы где-нибудь в удобной и скрытой низинке развести огонь.
Мне все время хотелось есть, даже во сне я чувствовал, как по моему желудку прокатываются судорожные волны. В надежде наткнуться на новую компанию игроков, я стал потихоньку обследовать соседние улицы, бродил по пустырям, следил за ребятами, которых заносило в холмы. Все было напрасно, сезон кончился, подули холодные октябрьские ветры. И только по нашей полянке по-прежнему продолжали собираться ребята. Я кружил неподалеку, видел, как взблескивает на солнце шайба, как, размахивая руками, командует Вадик и склоняются над кассой знакомые фигуры. В конце концов я не выдержал и спустился к ним. Я знал, что иду на унижение, но не меньшим унижением было раз и навсегда смириться с тем, что меня избили и выгнали.
Меня зудило посмотреть, как отнесутся к моему появлению Вадик и Птаха и как смогу держать себя я. Но больше всего подгонял голод. Мне нужен был рубль — уже не на молоко, а на хлеб. Других путей раздобыть его я не знал. Я подошел, и игра сама собой приостановилась, все уставились на меня. Птаха был в шапке с подвернутыми ушами, сидящей, как и все на нем, беззаботно и смело, в клетчатой, навыпуск рубахе с короткими рукавами; Вадик форсил в красивой толстой куртке с замком. Рядом, сваленные в одну кучу, лежали фуфайки и пальтишки, на них, сжавшись под ветром, сидел маленький, лет пяти-шести, мальчишка.
Первым встретил меня Птаха: — Чего пришел? Давно не били? Может, он у нас с тобой по десять рублей хочет выиграть? Ставь, не разговаривай, пока Птаха не рассердился. А то он человек горячий. Теперь я был ученый и понимал, что это такое — доброта Вадика. Ему, видно, надоела скучная, неинтересная игра, поэтому, чтобы пощекотать себе нервы и почувствовать вкус настоящей игры, он и решил допустить в нее меня.
Но как только я затрону его самолюбие, мне опять не поздоровится. Он найдет, к чему придраться, рядом с ним Птаха. Я решил играть осторожно и не зариться на кассу. Как и все, чтобы не выделяться, я катал шайбу, боясь ненароком угодить в деньги, потом тихонько тюкал по монетам и оглядывался, не зашел ли сзади Птаха. В пepвые дни я не позволял себе мечтать о рубле; копеек двадцать-тридцать, на кусок хлеба, и то хорошо, и то давай сюда. Но то, что должно было рано или поздно случиться, разумеется, случилось. На четвертый день, когда, выиграв рубль, я собрался уйти, меня снова избили.
Правда, на этот раз обошлось легче, но один след остался: у меня сильно вздулась губа. В школе приходилось ее постоянно прикусывать. Но, как ни прятал я ее, как ни пpикусывал, а Лидия Михайловна разглядела. Она нарочно вызвала меня к доске и заставила читать французский текст. Я его с десятью здоровыми губами не смог бы правильно произнести, а об одной и говорить нечего. Нет, придется с тобой заниматься отдельно. Другого выхода нет.
Так начались для меня мучительные и неловкие дни. С самого утра я со страхом ждал того часа, когда мне придется остаться наедине с Лидией Михайловной, и, ломая язык, повторять вслед за ней неудобные для произношения, придуманные только для наказания слова. Ну, зачем еще, как не для издевательства, три гласные сливать в один толстый тягучий звук, то же «о», например, в слове «beaucoup» много , которым можно подавиться? Зачем с каким-то пристоном пускать звуки через нос, когда испокон веков он служил человеку совсем для другой надобности? Должны же существовать границы разумного. Я покрывался потом, краснел и задыхался, а Лидия Михайловна без передышки и без жалости заставляла меня мозолить бедный мой язык. И почему меня одного?
В школе сколько угодно было ребят, которые говорили по-французски ничуть не лучше, чем я, однако они гуляли на свободе, делали что хотели, а я, как проклятый, отдувался один за всех. Оказалось, что и это еще не самое страшное. Лидия Михайловна вдруг решила, что времени в школе у нас до второй смены остается в обрез, и сказала, чтобы я по вечерам приходил к ней на квартиру. Жила она рядом со школой, в учительских домах. На другой, большей половине дома Лидии Михайловны жил сам директор. Я шел туда как на пытку. И без того от природы робкий и стеснительный, теряющийся от любого пустяка, в этой чистенькой, аккуратной квартире учительницы я в первое время буквально каменел и боялся дышать.
Мне надо было говорить, чтобы я раздевался, проходил в комнату, садился — меня приходилось передвигать, словно вещь, и чуть ли не силой добывать из меня слова. Моим успехам во французском это никак не способствовало. Но, странное дело, мы и занимались здесь меньше, чем в школе, где нам будто бы мешала вторая смена. Больше того, Лидия Михайловна, хлопоча что-нибудь по квартире, расспрашивала меня или рассказывала о себе. Подозреваю, это она нарочно для меня придумала, будто пошла на французский факультет потому лишь, что в школе этот язык ей тоже не давался и она решила доказать себе, что может овладеть им не хуже других. Забившись в угол, я слушал, не чая дождаться, когда меня отпустят домой. В комнате было много книг, на тумбочке у окна стоял большой красивый радиоприемник; с проигрывателем — редкое по тем временам, а для меня и вовсе невиданное чудо.
Лидия Михайловна ставила пластинки, и ловкий мужской голос опять-таки учил французскому языку. Так или иначе от него никуда было не деться. Лидия Михайловна в простом домашнем платье, в мягких войлочных туфлях ходила по комнате, заставляя меня вздрагивать и замирать, когда она приближалась ко мне. Я никак не мог поверить, что сижу у нее в доме, все здесь было для меня слишком неожиданным и необыкновенным, даже воздух, пропитанный легкими и незнакомыми запахами иной, чем я знал, жизни.
Персональные цели: Лидия Михайловна могла иметь конкретные цели или амбиции, связанные с игрой.
Например, она могла решить улучшить свой рейтинг, завоевать определенные достижения в игре или достичь определенного уровня. Влияние окружения: Лидия Михайловна могла попросту вдохновиться друзьями, семьей или коллегами, которые активно играют, и решила попробовать что-то новое вместе с ними. Эмоциональные факторы: Некоторые игры могут вызывать сильные эмоции, как радость, восторг, азарт, или даже гнев и раздражение. Лидия Михайловна могла быть привлечена такими эмоциональными аспектами игры. Побег от рутины: Игры предоставляют возможность побега от повседневной рутины и монотонности.
Лидия Михайловна могла решить играть, чтобы добавить разнообразия в свою жизнь.
Произведение "Уроки французского". Вопрос: Почему Лидия Михайловна решилась на игру в "замеряшки"?
Почему так пристально следил за игрой рассказчик? Чего он боялся? Как это его характеризовало? Лидия Михайловна играла азартно и шумно, герой увидел её совсем другими глазами. Почему Лидия Михайловна стала играть с учеником в игре на деньги. лидер по выплавке стали? Вопрос: Почему Лидия Михайловна решилась на забаву в "замеряшки"?