«Настоящая любовь никогда не заканчивается браком», — писал Иван Бунин, чей цикл рассказов «Темные аллеи» до сих пор остается одной из самых популярных книг о любви. Иван Бунин Тёмные аллеи Издательство «Тёмные аллеи» Сборник рассказов «Тёмные аллеи» объединён темой страстной, всепоглощающей любви, которая, по мнению Ивана Алексеевича Бунина, всегда обречена на трагический финал. Бунин «Тёмные аллеи» Рассказ «Тёмные аллеи» про Николая Николаевич и Надежду которые встретились спустя 30 лет в гостинице Надежды и они вспоминают. Бунин И.А. Темные аллеи.
Как читать Темные аллеи Ивана Бунина
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Темные аллеи», автора Ивана Бунина. В рассказе Ивана Бунина " Тёмные аллеи" (1938г.), написанном 68-летним писателем, довольно зрелый по тем временам герой-дворянин читает юной крепостной девушке Надежде, своей недолгой возлюбленной, стихи ёва " Обыкновенная повесть" (1842г. Иван Алексеевич Бунин на сайте доступна к бесплатному чтению онлайн.
Как читать «Тёмные аллеи» Бунина?
То есть, зная исторический контекст, можно иначе осмыслить рассказ," — отметила актриса. По ее словам, любовь для Бунина — чувство слишком великое, чтобы быть ограниченным социальными рамками. Важнее просто испытать чувство, которое герои пронесут через всю жизнь," — заключила Кетова.
Иван Алексеевич в этом рассказе очень тонко подметил разницу между влюбленностью и любовью.
Влюбленность — это про симпатию, физическое желание, что-то очень бурное и быстро проходящее. А вот любовь — это настоящие чувства, отличающиеся глубиной и душевной близостью. Это что-то совершенно особенное, что происходит между двумя людьми, и оно неподвластно времени и обстоятельствам. А еще «Натали» очень хороша в плане моральных ценностей: она учит нас брать ответственность за свои поступки, которые, несмотря на легкомысленный характер, могут иметь роковые и трагичные последствия для близких и родных нам людей.
И это очень отзывается моему сердцу. И вот недавно я решила вновь перечитать этот сборник рассказов, и, честно говоря, мои нынешние впечатления идут совершенно вразрез со школьными воспоминаниями. На уроках литературы «Темные аллеи» преподносились нам как одно из самых лиричных произведений русской литературы о любви. Сам автор тоже не раз признавался, что посвятил сборник самому светлому и прекрасному чувству на свете — любви.
Иван Бунин - Темные аллеи сборник Над «Темными аллеями» Бунин работал около 8 лет, причем преобладающая часть рассказов была написана в оккупированной немецкими фашистами Франции, куда писатель был вынужден эмигрировать после Революции 1917 года дело в том, что Бунин, будучи консерватором дворянского происхождения, до глубины души ненавидел большевиков. Поэтому во многих рассказах заметна его тоска по Родине: она нашла отражение в чудесных красочных описаниях русской природы, которые сопровождают каждый, даже самый маленький рассказ. Кстати говоря, а вы знали, что по первоначальному замыслу Ивана Алексеевича сборник должен был получить название «Шиповник»? На такой вариант писателя вдохновили строки стихотворения Николая Огарева «Обыкновенная повесть»: «Кругом шиповник алый цвел, стояла темных лип аллея…» Но в итоге Бунин выбрал из этих строк именно «Темные аллеи», которые символизировали для него потаенные уголки души, где хранятся самые светлые и дорогие воспоминания, вызывающие в нас внутренний трепет и смятение.
Так вот, возвращаясь к теме любви в рассказах Бунина, я была очень удивлена контрастом между некоторыми новеллами — в некоторых из них вообще не оказалось ничего похожего на любовь! Ну или у нас с Иваном Алексеевичем совершенно разные представления об этом светлом и прекрасном чувстве. Судите сами. В «Темных аллеях» есть рассказ под названием «Гость» с таким вот сюжетом: друг семейства приходит в гости, но застает лишь одну кухарку.
И тут ему в голову приходит «светлая» мысль: почему бы не воспользоваться таким «подходящим» моментом? В итоге он, несмотря на протесты и сопротивление кухарки, насилует ее и уходит восвояси, довольный собой. А что же после этого делает наша несчастная кухарка? Проведя в рыданиях весь день, ночью она погружается в мечты о том, «что Адам Адамыч завтра опять придет, что она увидит его страшные глаза и что, бог даст, господ опять не будет дома».
Что это: романтизация насилия во всей своей красе или грубая насмешка и неуместная ирония? В любом случае, рассказ оставляет довольно отвратительное послевкусие — и никакой любви тут и в помине нет. Я думаю, в наши дни уже нет смысла кому-либо напоминать, что насилие в любой форме всегда остается насилием, даже в случае, если сама жертва мечтает о повторении подобного опыта, как это было в рассказе. Она отказалась?
Просила ее не трогать? Значит факт насилия имел место быть. И это всегда мерзко и отвратительно. Еще один рассказ, который возмутил меня сверх меры, — «Таня».
Знаете, с чего началась история искренней и всеобъемлющей любви между главным героем и Таней? Ни за что не догадаетесь! Герою так приглянулась Таня, что он решает овладеть спящей девушкой. Но она только раскрывала глаза: — Да разве вы не чувствовали, что я сплю, разве не знаете, как ребята и девки спят?
Я, как ни старалась, не смогла поверить в нее. Но у Бунина есть куда более жесткие рассказы, которые очень выбиваются из общего настроения сборника. Например, в новеллах «Барышня Клара» и «Ночлег» к сценам сексуального насилия добавляется физическое. Но я вижу в них одно неоспоримое достоинство — по крайней мере, эти рассказы более жизненны и реалистичны, а насилие в них не прикрывается романтическим флером.
К тому же в финале торжествует справедливость — насильники будут наказаны. Также весьма часто в «Темных аллеях» встречается откровенно потребительское отношение мужчин к прекрасному полу. Так, в рассказах «Стёпа», «В одной знакомой улице», «Кума» и «Темные аллеи» мужчины обманом соблазняют глупеньких молоденьких девочек, суля им золотые горы в виде вечной любви и законного брака уже заранее зная, что не сдержат ни одного обещания! А в итоге, вволю насытившись физической любовью, спокойно исчезают из их жизни.
Вот главные пункты, из-за которых сборник не оставил такого же светлого и возвышенного настроения, как это было в школьные годы. Однако, далеко не все рассказы такие: в «Темных аллеях» достаточно лирических и романтических новелл, способных тронуть сердце читателя. Бунин любил писать про яркую, драматичную любовь со судьбоносным характером, и в большей части рассказов она имеет несчастливый финал. Но Иван Алексеевич был убежден: любовь, даже самая несчастная и трагичная, всё равно — лучшее, что может быть в жизни человека.
И если человеку довелось испытать это чувство хоть раз в жизни, уже можно считать, что она прожита не зря. Два рассказа, которые украли мое сердце и стали самыми любимыми: «Холодная осень» и «Поздний час». Их объединяет тема утраты любимого человека — Бунин остается верен себе, предпочитая трагический финал в любовных историях. Но, вспоминая все то, что я пережила с тех пор, всегда спрашиваю себя: да, а что же все-таки было в моей жизни?
И отвечаю себе: только тот холодный осенний вечер.
Возвратился уже при луне. И, войдя в дом, нигде не нашел ее. Сел за самовар один.
Гулять ушла? Их нету дома с самого завтрака. И так же внезапно очнулся через час — с ясной и дикой мыслью: «Да ведь она бросила меня! Наняла на деревне мужика и уехала на станцию, в Москву, — от нее все станется!
Но может быть, вернулась? Стыдно прислуги… Часов в десять, не зная, что делать, я надел полушубок, взял зачем-то ружье и пошел по большой дороге к Завистовскому, думая: «Как нарочно, и он не пришел нынче, а у меня еще целая страшная ночь впереди! Неужели правда уехала, бросила? Да нет, не может быть!
И он бесшумно, в валенках, появился на пороге кабинета, освещенного тоже только луной в тройное окно: — Ах, это вы… Входите, входите, пожалуйста… А я, как видите, сумерничаю, коротаю вечер без огня… Я вошел и сел на бугристый диван. Потом почти неслышным голосом: — Да, да, я вас понимаю… — То есть, что вы понимаете? И тотчас, тоже бесшумно, тоже в валенках, с шалью на плечах, вышла из спальни, прилегавшей к кабинету, Муза. И села на другой диван, напротив.
Я посмотрел на ее валенки, на колени под серой юбкой, — все хорошо было видно в золотистом свете, падавшем из окна, — хотел крикнуть: «Я не могу жить без тебя, за одни эти колени, за юбку, за валенки готов отдать жизнь! Он трусливо сунулся к ней, протянул портсигар, стал по карманам шарить спичек… — Вы со мной говорите уже на «вы», — задыхаясь, сказал я, — вы могли бы хоть при мне не говорить с ним на «ты». Сердце у меня колотилось уже в самом горле, било в виски. Я поднялся и, шатаясь, пошел вон.
С девятнадцати лет. Жил когда-то в России, чувствовал ее своей, имел полную свободу разъезжать куда угодно, и не велик был труд проехать каких-нибудь триста верст. А все не ехал, все откладывал. И шли и проходили годы, десятилетия.
Но вот уже нельзя больше откладывать: или теперь, или никогда. Надо пользоваться единственным и последним случаем, благо час поздний и никто не встретит меня. И я пошел по мосту через реку, далеко видя все вокруг в месячном свете июльской ночи. Мост был такой знакомый, прежний, точно я его видел вчера: грубо-древний, горбатый и как будто даже не каменный, а какой-то окаменевший от времени до вечной несокрушимости, — гимназистом я думал, что он был еще при Батые.
Однако о древности города говорят только кое-какие следы городских стен на обрыве под собором да этот мост. Все прочее старо, провинциально, не более. Одно было странно, одно указывало, что все-таки кое-что изменилось на свете с тех пор, когда я был мальчиком, юношей: прежде река была не судоходная, а теперь ее, верно, углубили, расчистили; месяц был слева от меня, довольно далеко над рекой, и в его зыбком свете и в мерцающем, дрожащем блеске воды белел колесный пароход, который казался пустым, — так молчалив он был, — хотя все его иллюминаторы были освещены, похожи на неподвижные золотые глаза и все отражались в воде струистыми золотыми столбами: пароход точно на них и стоял. Это было и в Ярославле, и в Суэцком канале, и на Ниле.
В Париже ночи сырые, темные, розовеет мглистое зарево на непроглядном небе, Сена течет под мостами черной смолой, но под ними тоже висят струистые столбы отражений от фонарей на мостах, только они трехцветные: белое, синее, красное — русские национальные флаги. Тут на мосту фонарей нет, и он сухой и пыльный. А впереди, на взгорье, темнеет садами город, над садами торчит пожарная каланча. Боже мой, какое это было несказанное счастье!
Это во время ночного пожара я впервые поцеловал твою руку и ты сжала в ответ мою — я тебе никогда не забуду этого тайного согласия. Вся улица чернела от народа в зловещем, необычном озарении. Я был у вас в гостях, когда вдруг забил набат и все бросились к окнам, а потом за калитку. Горело далеко, за рекой, но страшно жарко, жадно, спешно.
Там густо валили черно-багровым руном клубы дыма, высоко вырывались из них кумачные полотнища пламени, поблизости от нас они, дрожа, медно отсвечивали в куполе Михаила-архангела. И в тесноте, в толпе, среди тревожного, то жалостливого, то радостного говора отовсюду сбежавшегося простонародья, я слышал запах твоих девичьих волос, шеи, холстинкового платья — и вот вдруг решился, взял, замирая, твою руку… За мостом я поднялся на взгорье, пошел в город мощеной дорогой. В городе не было нигде ни единого огня, ни одной живой души. Все было немо и просторно, спокойно и печально — печалью русской степной ночи, спящего степного города.
Одни сады чуть слышно, осторожно трепетали листвой от ровного тока слабого июльского ветра, который тянул откуда-то с полей, ласково дул на меня. Я шел — большой месяц тоже шел, катясь и сквозя в черноте ветвей зеркальным кругом; широкие улицы лежали в тени — только в домах направо, до которых тень не достигала, освещены были белые стены и траурным глянцем переливались черные стекла; а я шел в тени, ступал по пятнистому тротуару, — он сквозисто устлан был черными шелковыми кружевами. У нее было такое вечернее платье, очень нарядное, длинное и стройное. Оно необыкновенно шло к ее тонкому стану и черным молодым глазам.
Она в нем была таинственна и оскорбительно не обращала на меня внимания. Где это было? В гостях у кого? Цель моя состояла в том, чтобы побывать на Старой улице.
И я мог пройти туда другим, ближним путем. Но я оттого свернул в эти просторные улицы в садах, что хотел взглянуть на гимназию. И, дойдя до нее, опять подивился: и тут все осталось таким, как полвека назад; каменная ограда, каменный двор, большое каменное здание во дворе — все также казенно, скучно, как было когда-то, при мне. Я помедлил у ворот, хотел вызвать в себе грусть, жалость воспоминаний — и не мог: да, входил в эти ворота сперва стриженный под гребенку первоклассник в новеньком синем картузе с серебряными пальмочками над козырьком и в новой шинельке с серебряными пуговицами, потом худой юноша в серой куртке и в щегольских панталонах со штрипками; но разве это я?
Старая улица показалась мне только немного уже, чем казалась прежде. Все прочее было неизменно. Ухабистая мостовая, ни одного деревца, по обе стороны запыленные купеческие дома, тротуары тоже ухабистые, такие, что лучше идти срединой улицы, в полном месячном свете… И ночь была почти такая же, как та. Только та была в конце августа, когда весь город пахнет яблоками, которые горами лежат на базарах, и так тепла, что наслаждением было идти в одной косоворотке, подпоясанной кавказским ремешком… Можно ли помнить эту ночь где-то там, будто бы в небе?
Я все-таки не решился дойти до вашего дома. И он, верно, не изменился, но тем страшнее увидать его. Какие-то чужие, новые люди живут в нем теперь. Твой отец, твоя мать, твой брат — все пережили тебя, молодую, но в свой срок тоже умерли.
Да и у меня все умерли; и не только родные, но и многие, многие, с кем я, в дружбе или приятельстве, начинал жизнь, давно ли начинали и они, уверенные, что ей и конца не будет, а все началось, протекло и завершилось на моих глазах, — так быстро и на моих глазах! И я сел на тумбу возле какого-то купеческого дома, неприступного за своими замками и воротами, и стал думать, какой она была в те далекие, наши с ней времена: просто убранные темные волосы, ясный взгляд, легкий загар юного лица, легкое летнее платье, под которым непорочность, крепость и свобода молодого тела… Это было начало нашей любви, время еще ничем не омраченного счастья, близости, доверчивости, восторженной нежности, радости… Есть нечто совсем особое в теплых и светлых ночах русских уездных городов в конце лета. Какой мир, какое благополучие! Бродит по ночному веселому городу старик с колотушкой, но только для собственного удовольствия: нечего стеречь, спите спокойно, добрые люди, вас стережет божье благоволение, это высокое сияющее небо, на которое беззаботно поглядывает старик, бродя по нагретой за день мостовой и только изредка, для забавы, запуская колотушкой плясовую трель.
И вот в такую ночь, в тот поздний час, когда в городе не спал только он один, ты ждала меня в вашем уже подсохшем к осени саду, и я тайком проскользнул в него: тихо отворил калитку, заранее отпертую тобой, тихо и быстро пробежал по двору и за сараем в глубине двора вошел в пестрый сумрак сада, где слабо белело вдали, на скамье под яблонями, твое платье, и, быстро подойдя, с радостным испугом встретил блеск твоих ждущих глаз. И мы сидели, сидели в каком-то недоумении счастья. Одной рукой я обнимал тебя, слыша биение твоего сердца, в другой держал твою руку, чувствуя через нее всю тебя. И было уже так поздно, что даже и колотушки не было слышно, — лег где-нибудь на скамье и задремал с трубкой в зубах старик, греясь в месячном свете.
Когда я глядел вправо, я видел, как высоко и безгрешно сияет над двором месяц и рыбьим блеском блестит крыша дома. Когда глядел влево, видел заросшую сухими травами дорожку, пропадавшую под другими травами, а за ними низко выглядывавшую из-за какого-то другого сада одинокую зеленую звезду, теплившуюся бесстрастно и вместе с тем выжидательно, что-то беззвучно говорившую. Но и двор и звезду я видел только мельком — одно было в мире: легкий сумрак и лучистое мерцание твоих глаз в сумраке. А потом ты проводила меня до калитки, и я сказал: — Если есть будущая жизнь и мы встретимся в ней, я стану там на колени и поцелую твои ноги за все, что ты дала мне на земле.
Я вышел на середину светлой улицы и пошел на свое подворье. Обернувшись, видел, что все еще белеет в калитке. Теперь, поднявшись с тумбы, я пошел назад тем же путем, каким пришел. Нет, у меня была, кроме Старой улицы, и другая цель, в которой мне было страшно признаться себе, но исполнение которой, я знал, было неминуемо.
И я пошел — взглянуть и уйти уже навсегда. Дорога была опять знакома. Все прямо, потом влево, по базару, а с базара — по Монастырской — к выезду из города. Базар — как бы другой город в городе.
Очень пахучие ряды. В Обжорном ряду, под навесами над длинными столами и скамьями, сумрачно. В Скобяном висит на цепи над срединой прохода икона большеглазого Спаса в ржавом окладе. В Мучном по утрам всегда бегали, клевали по мостовой целой стаей голуби.
Идешь в гимназию — сколько их! И все толстые, с радужными зобами — клюют и бегут, женственно, щёпотко виляясь, покачиваясь, однообразно подергивая головками, будто не замечая тебя: взлетают, свистя крыльями, только тогда, когда чуть не наступишь на какого-нибудь из них. А ночью тут быстро и озабоченно носились крупные темные крысы, гадкие и страшные. Монастырская улица — пролет в поля и дорога: одним из города домой, в деревню, другим — в город мертвых.
Дует с полей по Монастырской ветерок, и несут навстречу ему на полотенцах открытый гроб, покачивается рисовое лицо с пестрым венчиком на лбу, над закрытыми выпуклыми веками. Так несли и ее. На выезде, слева от шоссе, монастырь времен царя Алексея Михайловича, крепостные, всегда закрытые ворота и крепостные стены, из-за которых блестят золоченые репы собора. Дальше, совсем в поле, очень пространный квадрат других стен, но невысоких: в них заключена целая роща, разбитая пересекающимися долгими проспектами, по сторонам которых, под старыми вязами, липами и березами, все усеяно разнообразными крестами и памятниками.
Тут ворота были раскрыты настежь, и я увидел главный проспект, ровный, бесконечный. Я несмело снял шляпу и вошел. Как поздно и как немо! Месяц стоял за деревьями уже низко, но все вокруг, насколько хватал глаз, было еще ясно видно.
Все пространство этой рощи мертвых, крестов и памятников ее узорно пестрело в прозрачной тени. Ветер стих к предрассветному часу — светлые и темные пятна, все пестрившие под деревьями, спали. В дали рощи, из-за кладбищенской церкви, вдруг что-то мелькнуло и с бешеной быстротой, темным клубком понеслось на меня — я, вне себя, шарахнулся в сторону, вся голова у меня сразу оледенела и стянулась, сердце рванулось и замерло… Что это было? Пронеслось и скрылось.
Но сердце в груди так и осталось стоять. И так, с остановившимся сердцем, неся его в себе, как тяжкую чашу, я двинулся дальше. Я знал, куда надо идти, я шел все прямо по проспекту — и в самом конце его, уже в нескольких шагах от задней стены, остановился: передо мной, на ровном месте, среди сухих трав, одиноко лежал удлиненный и довольно узкий камень, возглавием к стене. Из-за стены же дивным самоцветом глядела невысокая зеленая звезда, лучистая, как та, прежняя, но немая, неподвижная.
В поезде, к опущенному окну вагона первого класса, подошли господин и дама. Через рельсы переходил кондуктор с красным фонарем в висящей руке, и дама спросила: — Послушайте. Почему мы стоим? Кондуктор ответил, что опаздывает встречный курьерский.
На станции было темно и печально. Давно наступили сумерки, но на западе, за станцией, за чернеющими лесистыми полями, все еще мертвенно светила долгая летняя московская заря. В окно сыро пахло болотом. В тишине слышен был откуда-то равномерный и как будто тоже сырой скрип дергача.
Он облокотился на окно, она на его плечо. Скучная местность. Мелкий лес, сороки, комары и стрекозы. Вида нигде никакого.
В усадьбе любоваться горизонтом можно было только с мезонина. Дом, конечно, в русском дачном стиле и очень запущенный, — хозяева были люди обедневшие, — за домом некоторое подобие сада, за садом не то озеро, не то болото, заросшее кугой и кувшинками, и неизбежная плоскодонка возле топкого берега. Только девица была совсем не скучающая. Катал я ее все больше по ночам, и выходило даже поэтично.
На западе небо всю ночь зеленоватое, прозрачное, и там, на горизонте, вот как сейчас, все что-то тлеет и тлеет… Весло нашлось только одно и то вроде лопаты, и я греб им, как дикарь, — то направо, то налево. На противоположном берегу было темно от мелкого леса, но за ним всю ночь стоял этот странный полусвет. И везде невообразимая тишина — только комары ноют и стрекозы летают. Никогда не думал, что они летают по ночам, — оказалось, что зачем-то летают.
Прямо страшно. Зашумел наконец встречный поезд, налетел с грохотом и ветром, слившись в одну золотую полосу освещенных окон, и пронесся мимо. Вагон тотчас тронулся. Проводник вошел в купе, осветил его и стал готовить постели.
Для чего развилась? Для кого это небо, — лазурь её глаз, Эта роскошь, — волнистые кудри до плеч, Эта музыка, — уст её тихая речь? Ясно может она своим чутким умом Слышать голос души в разговоре простом; И для мира любви, и для мира искусств Много в сердце у ней незатронутых чувств. Прикоснется ли клавиш, — заплачет рояль; На ланитах огонь, на ресницах печаль… Подойдёт ли к окну — безотчётно грустна, В безответную даль долго смотрит она… Что звенит там вдали, — и звенит, и зовёт? И зачем там, в степи, пыль столбами встаёт? И зачем та река широко разлилась? Оттого ль разлилась, что весна началась! И откуда, откуда тот ветер летит, Что, стряхая росу, по цветам шелестит, Дышит запахом лип и, концами ветвей Помавая, влечёт в сумрак влажных аллей? Не природа ли тайно с душой говорит?
Сердце ль просит любви и без раны болит? И на грудь тихо падают слёзы из глаз… Для кого расцвела? И вслед за Буниным герой его романа «Жизнь Арсеньева» восклицал: «Что звенит там вдали, и звенит и поёт?! Лежа на своей шинели, я долго мечтал, до тех пор, пока над стемневшими полями не засветилась серебряная звёздочка — Венера. Возвращаясь, я решился непременно съездить на другой день в город. Лева и Петя уже теперь там они уехали перед вечером , и можно выдумать, что я к ним за книгами — за латинской грамматикой, например. А между тем можно увидать Сашу, хоть ещё раз поговорить, просить писать и т. Подумав это, я почти повеселел и заснул спокойно. Но судьбе было угодно, как говорится, распорядиться иначе».
Смысл произведения Темные аллеи
- Смысл произведения Темные аллеи
- Буктрейлер «Темные аллеи» (к юбилею И. А. Бунина)
- Смысл названия книги Темные аллеи
- Бунин Иван - Темные аллеи
- Иван Бунин - Темные аллеи (С иллюстрациями)
- «Тёмные аллеи» Ивана Бунина
О чем бунинские "Темные аллеи"?
«Темные аллеи» (1937-1945) — самая известная книга Бунина, состоящая из рассказов о любви. «Темные аллеи» Ивана Бунина — сборник небольших, удивительно лаконичных рассказов. Цикл рассказов «Тёмные аллеи» Ивана Бунина настойчиво напоминает о быстротечности бытия, мимолётности и невозвратности счастья. Над «Тёмными аллеями» Бунин работал в эмиграции с 1937 по 1944 гг. Многие рассказы были написаны во время Второй мировой войны на юге Франции (г. Грас), в очень стеснённых условиях вишистского режима. Автор И.А. Бунин Сборник рассказов о любви «Тёмные аллеи» полностью для бесплатного чтения. Читать произведение полный текст книги бесплатно и без регистрации на сайте Classica Online.
Иван Бунин — «Тёмные аллеи, сборник рассказов»
Тёмные аллеи: непростой любовный многоугольник Ивана Бунина. Добавить в мою библиотеку. Темные аллеи: 16+. Бунин, Иван Алексеевич. В Нью-Йорке вышло и первое издание «Темных аллей» в виде сборника, однако «каноническим» вариантом считается парижское издание 1946 г. — последний вариант сборника, вышедший при жизни И.А. Бунина. Цикл рассказов "Темные аллеи" Бунин написал в эмиграции и вложил в них всю тоску по родине. «Тёмные аллеи» – это те надежды и переживания, которые старательно люди прячут не только от чужих глаз, но даже от самих себя. К работе над сборником Бунин приступил в 1937 году, а 1938 он написал и рассказ «Тёмные аллеи».
Оглавление:
| О чем бунинские "Темные аллеи"? - статья | В Нью-Йорке вышло и первое издание «Темных аллей» в виде сборника, однако «каноническим» вариантом считается парижское издание 1946 г. — последний вариант сборника, вышедший при жизни И.А. Бунина. |
| В театре Петра Фоменко поставили «Темные аллеи» Ивана Бунина // Новости НТВ | Иван Бунин Тёмные аллеи Издательство «Тёмные аллеи» Сборник рассказов «Тёмные аллеи» объединён темой страстной, всепоглощающей любви, которая, по мнению Ивана Алексеевича Бунина, всегда обречена на трагический финал. |
| Краткое содержание «Тёмные аллеи» | Иван Бунин Тёмные аллеи. |
| И.А. Бунин "Темные аллеи". Обзор книги | Пикабу | Читать онлайн книгу «Темные аллеи (сборник)» автора Ивана Бунина полностью, на сайте или через приложение Литрес: Читай и Слушай. |
Темные аллеи Бунина: как личная жизнь автора нашла отражение в его рассказах
Видеоклип на рассказы Бунина "Темные аллеи". Цикл рассказов "Темные аллеи" Бунин написал в эмиграции и вложил в них всю тоску по родине. Бунин «Тёмные аллеи» Рассказ «Тёмные аллеи» про Николая Николаевич и Надежду которые встретились спустя 30 лет в гостинице Надежды и они вспоминают. Иван Бунин в своём сборнике рассказов пишет, что любовь — это наваждение, которое редко заканчивается счастьем или служение чувству, которое не станет взаимным. мой любимый писатель, однако сборник рассказов "Темные аллеи" мне показался особенным и мне понравился. Тёмные аллеи автор Иван Алексеевич Бунин (1870—1953).
Темные аллеи
| Темные аллеи - Художественная литература | Над «Тёмными аллеями» Бунин работал в эмиграции с 1937 по 1944 гг. Многие рассказы были написаны во время Второй мировой войны на юге Франции (г. Грас), в очень стеснённых условиях вишистского режима. |
| Как читать «Тёмные аллеи» Бунина? | Журнал Интроверта | В статье рассматриваются проблематика и поэтика последней книги И. Бунина «Темные аллеи». |
| Том 7. Рассказы 1931-1952. Темные аллеи - Бунин Иван :: Читать онлайн в | Читать Темные аллеи онлайн бесплатно и без регистрации. Книга автора Иван Бунин из жанра Проза, Классическая проза, Литература 20 века, Русская классика. |
| Как читать «Темные аллеи» Бунина. История создания рассказа и цикла | КУЛЬТУРА.РФ | Дзен | Тёмные аллеи автор Иван Алексеевич Бунин (1870—1953). |
| Telegram: Contact @turgenevmus | "Темные аллеи", Бунин, какой вывод можно написать по рассказу? |
Темные аллеи Бунина в жизни и любви
Его спектакли неоднократно попадали в лонг-лист премии «Золотая маска». Тёмные аллеи" Сколько оттенков у любви? Иван Бунин в своём сборнике рассказов пишет, что любовь — это наваждение, которое редко заканчивается счастьем или служение чувству, которое не станет взаимным.
Да, годы написания «Темных аллей», с их дореволюционным временем действия, и событий начала Второй мировой войны почти совпадают. Но что еще их объединяет? Бунин в спектакле один, его играет Дмитрий Ходырев. Остальные персонажи, если верить писателю, не его альтер эго. Ярче мне показалась игра Бутко, хотя автор пьесы или режиссер? Что касается женских ролей, тут ничего сделать, не погрешив против авторского замысла, ни драматург, ни режиссер не могли. У Бунина нет психологических рисунков женских характеров. Женщина для него — лишь объект.
Легкое дыхание. То, о чем мечтал писатель, постановщик изобразил буквально в звуковом оформлении спектакля. И получилось неправильно. Легкое дыхание не слышно. И вообще это не дыхание. Молодая любовница Бунина Галина Кузнецова пояснила: — Ивана Алексеевича влекло изображение женщины, доведенной до предела своей «утробной сущности». Только мы называем это утробностью, а он назвал это легким дыханием. Такая наивность и легкость во всем, и в дерзости, и в смерти, и есть «легкое дыхание», недуманье… Недумание — ключевое слово. Поэтому у актрис должны быть длинные волосы, заливистый смех и стройные ноги, целомудренно обнажаемые лишь немного выше колен. Екатерина Серебрякова — это она ходила закутанной по залу весь спектакль — в конце становится странницей Машенькой из рассказа «Баллада» и трагическим шепотом рассказывает притчу о Божьем Волке, покаравшем развратника.
Они дополняли друг друга, понимали друг друга и становились все ближе друг к другу с каждым днем. Вместе они бежали от революции, вместе привыкали к жизни в Париже. Когда в их жизни появилась Галина, которая была моложе Бунина больше чем на тридцать лет, Вера повела себя так, как будто ничего не произошло. Просто в доме появился еще один человек, вроде дальней родственницы...
Бунину Вера была предана до самоотречения и думала только о том, чтобы ему было хорошо, чтобы он был счастлив: «Я вдруг поняла, что не имею права мешать Яну любить, кого он хочет... Только бы от этой любви было ему сладостно на душе». Что это, вообще, за безумие? Главное, как Вера этот терпит, что с ней?
Бунин переживал упоение романом и словно бы вернувшейся молодостью: кафе, рестораны, бурная, безоглядная жизнь.
Поделиться Ода жизни с горьким послевкусием. Цикл рассказов «Тёмные аллеи» Ивана Бунина настойчиво напоминает о быстротечности бытия, мимолётности и невозвратности счастья. Но при этом он ода жизни, которая родилась в тяжелейший для писателя жизненный период. Рассказы сборника Бунин создал во время французской эмиграции. Львиная доля произведений написана им в годы оккупации страны фашистами. Автор вместе с женой Верой Николаевной тогда арендовал маленькую виллу у подножия Альп. К моменту переезда у Буниных не осталось денег, полученных от Нобелевской премии. Дом пришёл в ужасное состояние, но привести его в порядок было не на что.
«Темные аллеи»
- Темные аллеи - Бунин Иван Алексеевич
- Тёмные аллеи (Бунин) — Викитека
- Как читать Темные аллеи Ивана Бунина
- История издания сборника рассказов И.А. Бунина «Темные аллеи»
"Тёмные аллеи" Ивана Бунина
| Тёмные аллеи (Бунин) — Викитека | Бунин тёмные аллеи Над «Тёмными аллеями» Бунин работал в эмиграции с 1937 по 1945 гг. Большинство рассказов было написано во время Второй мировой войны на юге Франции. |
| Темные аллеи Бунина в жизни и любви | Благодарим за прочтение произведения Ивана Алексеевича Бунина «Темные аллеи»! Читать все произведения Ивана Бунина На главную страницу (полный список произведений). |
| Тёмные аллеи | ов МОЛЬЕР / КАБАЛА СВЯТОШ (16+) трагикомедия в 2-х действиях |
| Как читать «Тёмные аллеи» Бунина? | Бунин, рассказ «Тёмные аллеи» из одноимённого цикла – Самые лучшие и интересные новости по теме: 9 класс школы, Иван Бунин, Россия на развлекательном портале |
Что скажете о пересказе?
- Иван Бунин «Тёмные аллеи». Обзор сборника рассказов
- ТЁМНЫЕ АЛЛЕИ
- Темные аллеи Бунина: как личная жизнь автора нашла отражение в его рассказах
- Иван Бунин: биография, книги, эмиграция, фото, личная жизнь
- Экранизация 🎥
- История цикла рассказов