Агафья Карповна Лыкова родилась 17 апреля 1944 года. Агафья Лыкова, перечень новостей на сайте «Русская вера» (последние новости вверху). Агафья Лыкова родилась в тайге и до поры до времени знала о большом мире только по рассказам родителей. А ведь Карп Осипович и Акулина Карповна, и сами не знали, что творится "за тайгой".
Агафья Лыкова отшельница семья староверов видео биография история
Агафья Карповна приняла постриг и переехала жить в монастырь. Несмотря на то, что она жила в женском старообрядческом монастыре, ее взгляды на веру расходились с взглядами других женщин монастыря. Лыкова долго не смогла там находиться и вернулась в родную заимку. С годами отшельнице стало тяжело самостоятельно справляться с ведением хозяйства. Она с удовольствием принимает у себя гостей, оказывающих ей посильную помощь. Она поддерживает связь с чиновниками, которые всегда готовы помочь одинокой женщине с продуктами, лекарствами или привезти врача. Соседом Лыковой многие годы был Ерофей Седов, который регулярно помогал ей управляться с хозяйством. Но, в 2015 году сосед умер. Агафья Лыкова с соседом Ерофеем Седовым Агафья Карповна снялась в передаче «Один дома», там она рассказала о своих отношениях со старовером Иваном Тропиным.
Он помогал женщине с продуктами и по хозяйству. Иван и Агафья собирались пожениться, но не сложилось. На тот момент Лыковой было 45 лет. Женщина была в сильной депрессии и собиралась уйти в монастырь, но услышала про затворницу Агафью, которая живет в тайге и ищет себе помощницу. Надежда решила рискнуть и уехала жить в непроходимые места. Она помогала отшельнице по хозяйству и женщины неплохо ладили между собой. Однако, спустя 5 лет, послушница получила письмо от матери с просьбой вернуться домой. Агафья Карповна не желала отпускать свою помощницу, к которой очень привыкла.
По словам Надежды, отшельница очень долго на нее обижалась, но потом простила. Сейчас женщины регулярно переписываются. Агафья Лыкова Периодически находятся добровольцы, которые переезжают жить к Агафье. Но, чаще всего, они быстро покидают заимку. Отсутствие привычных благ и непростой характер отшельницы отпугивают всех добровольцев. Агафья Лыкова сейчас В ноябре 2020 года отшельница обратилась с необычной просьбой к Олегу Дерипаске.
Тогда на выручку пришли кошки, про которых бабушка часто говорит: "Краси-и-и-и-вые! Усатые обитатели заимки доказали, что не зря получают свою порцию козьего молока. Гадюки после этого не выживают. Так и отвадили", - вспоминает Агафья. Может, кошки на заимке и не Рикки-Тикки-Тави, но хозяйку в обиду змеям не дали. Порой к ним привыкает настолько, что жизнь по-другому и не представляет, а удивляется чему-то новому совсем редко. Когда Агафья впервые попала в "мир" в конце 1980-х, больше всего ее поразили не многоэтажные дома, машины или полет на вертолете, а конь, поезд и... Еще в лагере геологов младшая Лыкова с отцом Карпом смотрела телевизор, непременно отмаливая "грех" после каждого просмотра, часто видела прилетавшие вертолеты, да и рассказывал глава семьи своим детям о разном, что бывает на свете. Но впервые увидев лошадь, знакомую лишь по описанию от родителей, Агафья воскликнула: "Конь! Тятенька, конь! Никогда такого не видела". А сегодня в географическом смысле тяжело подобрать слово, более подходящее для Карповны, чем "местная". При этом у отшельницы нет и никогда не было паспорта или других документов. А вот деньги водились. В свое время ей даже пришлось вести товарно-денежные отношения, хоть и совершенно не так, как это делаем мы в привычной жизни. За деньги у нее покупал картошку бурильщик Ерофей Седов, бывший одним из первых пришлых и долго живший по соседству с заимкой Лыковых. Без оплаты Седов принимать еду отказывался. Так и появились в хозяйстве старообрядчицы деньги, которые за ненадобностью со временем затерялись. Огонь добывался исключительно с помощью трутовика и кремния. Но чтобы древние приспособления по разведению огня работали исправно, их необходимо правильно подготовить. Во-первых, кремня в Сибири намного больше в характере людей, чем в виде минерала, потому найти его непросто. В семействе отшельников, например, большой кусок кремния лежал на видном месте как запас жизненно важного сырья. Во-вторых, трутовик в сыром виде для розжига непригоден. Так что если вам доведется затеряться в лесу и возникнет необходимость развести огонь, лучше иметь при себе непромокаемые охотничьи "серянки", а не пытаться высечь искру на сырой трутовик. Как раз тот случай, где надеяться на Бога можно, но главное самому не плошать. В дороге по горам геологи за ним едва поспевали. Здоровьем Агафья вся в него. Лечится молитвой, но врачи регулярно бабушку навещают.
Как рассказать в молодежной газете об отшельниках-староверах, не впадая в «антирелигиозные разоблачения»? Единственно верным было, показав драму людей, восхититься их жизнестойкостью, вызвать чувство сострадания и милосердия. Так история Лыковых и изложена. Читательский интерес к публикациям совпадал и с моим интересом проследить за судьбой двух оставшихся от семьи, Агафьи и Карпа Осиповича. Судьба их, пусть краешком, вошла в соприкосновение с тем, что они называют «мирской жизнью». Каким будет этот процесс, к чему приведет? Семь лет подряд то зимою, то летом, то осенью — я старался бывать у Лыковых. И всегда в житье и судьбе их обнаруживалось что-нибудь новое, любопытное. Кое в чем Лыковым надо было и помогать. Я это делал с радостью, опираясь на участие своих друзей в Таштыпе и Абакане. Отчет о каждой поездке публиковался в «Комсомольской правде». То, что здесь вы прочтете, — газетные очерки, собранные в книжку и снабженные фотоснимками, число которых в газете было, естественно, ограниченным. Еще хотел бы сказать спасибо людям, чья помощь Лыковым была у меня на глазах, кто помогал и мне добираться к избушке на Абакане. Имена их в повести вы найдете. От семьи Лыковых осталась теперь только младшая дочь Агафья. Иногда она радует письмецом — листками с «печатными» старославянскими буквами. У нас уговор: случилось что-нибудь важное в жизни — обязательно написать. В прошлом году Агафья сообщила о странном волке, «приискавшем» место для жизни возле избы. И последняя новость: соседи-геологи свои работы сворачивают… Впрочем, обо всем этом вам предстоит прочитать. Он спросил: не заинтересует ли газету одна исключительная человеческая история?.. Через час я уже был в центре Москвы, в гостинице, и внимательно слушал сибирского гостя. Суть истории была в том, что в горной Хакасии, в глухом малодоступном районе Западного Саяна, обнаружены люди, более сорока лет совершенно оторванные от мира. Небольшая семья. В ней выросли двое детей, с рождения не видавшие никого, кроме родителей, и имеющие представление о человеческом мире только по их рассказам. Я сразу спросил: знает ли это Николай Устинович по разговорам или видел «отшельников» сам? Краевед сказал, что сначала прочел о случайной «находке» геологов в одной служебной бумаге, а летом сумел добраться в далекий таежный угол. Говорил, как вот сейчас с вами. Допетровские времена вперемежку с каменным веком! Огонь добывают кресалом… Лучина… Летом босые, зимой обувка — из бересты. Жили без соли. Не знают хлеба. Язык не утратили. Но младших в семье понимаешь с трудом… Контакт имеют сейчас с геологической группой и, кажется, рады хотя бы коротким встречам с людьми. Но по-прежнему держатся настороженно, в быту и укладе жизни мало что изменили. Причина отшельничества — религиозное сектантство, корнями уходящее в допетровские времена. События жизни недавней были им неизвестны. Электричество, радио, спутники — за гранью их понимания». Обнаружили «робинзонов» летом 1978 года. Воздушной геологической съемкой в самом верховье реки Абакан были открыты железорудные залежи. Для их разведки готовились высадить группу геологов и с воздуха подбирали место посадки. Работа была кропотливой. Летчики много раз пролетали над глубоким каньоном, прикидывая, какая из галечных кос годится для приземления. В один из заходов на склоне горы пилоты увидели что-то явно походившее на огород. Решили сначала, что показалось. Какой огород, если район известен как нежилой?! Поперек склона темнели линейки борозд — скорее всего картошка. Да и прогалина в темном массиве лиственниц и кедровника не могла сама по себе появиться. И давнишняя. Снизившись, сколько было возможно, над вершинами гор, летчики разглядели у огорода что-то похожее на жилье. Еще один круг заложили — жилье! Вон и тропка к ручью. И сушатся плахи расколотых бревен. Людей, однако, не было видно. На карте пилотов в таких безлюдных местах любая жилая точка, даже пустующее летом зимовье охотника, обязательно помечается. А тут огород! Поставили летчики крестик на карте и, продолжая поиск площадки для приземления, нашли ее наконец у реки, в пятнадцати километрах от загадочного местечка. Когда сообщали геологам о результатах разведки, особо обратили внимание на загадочную находку. Геологов, приступивших к работе у Волковской рудной залежи, было четверо. Трое мужчин и одна женщина — Галина Письменская, руководившая группой. Оставшись с тайгою наедине, они уже ни на минуту не упускали из виду, что где-то рядом таинственный «огород». В тайге безопаснее встретить зверя, чем незнакомого человека. И, чтобы не теряться в догадках, геологи решили без промедления прояснить обстановку. И тут уместней всего привести запись рассказа самой Галины Письменской. Выбрав погожий день, мы положили в рюкзак гостинцы возможным друзьям, однако на всякий случай я проверила пистолет, висевший у меня на боку. Обозначенное летчиками место лежало на километровой примерно отметке вверх по склону горы. Поднимаясь, мы вышли вдруг на тропу. Вид ее, даже глазу неопытному, мог бы сказать: тропою пользуются уже много лет и чьи-то ноги ступали по ней совсем недавно. В одном месте стоял у тропы прислоненный к дереву посошок. Потом мы увидели два лабаза. В этих стоявших на высоких столбах постройках обнаружили берестяные короба с нарезанной ломтиками сухой картошкой. Эта находка почему-то нас успокоила, и мы уже уверенно пошли по тропе. Следы присутствия тут людей попадались теперь все время — брошенный покоробленный туесок, бревно, мостком лежащее над ручьем, следы костра… И вот жилище возле ручья. Почерневшая от времени и дождей хижина со всех сторон была обставлена каким-то таежным хламом, корьем, жердями, тесинами. Если бы не окошко размером с карман моего рюкзака, трудно бы было поверить, что тут обитают люди. Но они, несомненно, тут обитали — рядом с хижиной зеленел ухоженный огород с картошкой, луком и репой. У края лежала мотыга с прилипшей свежей землей. Наш приход был, как видно, замечен. Скрипнула низкая дверь. И на свет божий, как в сказке, появилась фигура древнего старика. На теле латаная-перелатаная рубаха из мешковины. Из нее ж — портки, и тоже в заплатах, нечесаная борода. Всклокоченные волосы на голове. Испуганный, очень внимательный взгляд. И нерешительность. Переминаясь с ноги на ногу, как будто земля сделалась вдруг горячей, старик молча глядел на нас. Мы тоже молчали. Так продолжалось с минуту. Надо было что-нибудь говорить. Я сказала: — Здравствуйте, дедушка! Мы к вам в гости… Старик ответил не тотчас. Потоптался, оглянулся, потрогал рукой ремешок на стене, и наконец мы услышали тихий нерешительный голос: — Ну проходите, коли пришли… Старик открыл дверь, и мы оказались в затхлых липких потемках. Опять возникло тягостное молчание, которое вдруг прорвалось всхлипыванием, причитаниями. И только тут мы увидели силуэты двух женщин. Одна билась в истерике и молилась: «Это нам за грехи, за грехи…» Другая, держась за столб, подпиравший провисшую матицу, медленно оседала на пол. Свет оконца упал на ее расширенные, смертельно испуганные глаза, и мы поняли: надо скорее выйти наружу. Старик вышел за нами следом. И, тоже немало смущенный, сказал, что это две его дочери. Давая новым своим знакомым прийти в себя, мы разложили в сторонке костер и достали кое-что из еды. Через полчаса примерно из-под навеса избенки к костру приблизились три фигуры — дед и две его дочери. Следов истерики уже не было — испуг и открытое любопытство на лицах. От угощения консервами, чаем и хлебом подошедшие решительно отказались: «Нам это не можно! На вопрос: «Ели они когда-нибудь хлеб? А они нет. Даже не видели». Одеты дочери были так же, как и старик, в домотканую конопляную мешковину. Мешковатым был и покрой всей одежды: дырки для головы, поясная веревочка. И все — сплошные заплаты. Разговор поначалу не клеился. И не только из-за смущения. Речь дочерей мы с трудом понимали. В ней было много старинных слов, значенье которых надо было угадывать. Манера говорить тоже была очень своеобразной — глуховатый речитатив с произношением в нос. Когда сестры говорили между собой, звуки их голоса напоминали замедленное, приглушенное воркование. В вечеру знакомство продвинулось достаточно далеко, и мы уже знали: старика зовут Карп Осипович, а дочерей — Наталья и Агафья. Фамилия — Лыковы. Младшая, Агафья, во время беседы вдруг с явной гордостью заявила, что умеет читать. Спросив разрешение у отца, Агафья шмыгнула в жилище и вернулась с тяжелой закопченной книгой. Раскрыв ее на коленях, она нараспев, так же, как говорила, прочла молитву. Потом, желая показать, что Наталья тоже может прочесть, положила книгу ей на колени. И все значительно после этого помолчали. Чувствовалось: умение читать высоко у этих людей ценилось и было предметом, возможно, самой большой их гордости. Все трое с любопытством ждали, что я отвечу. Я сказала, что умею читать и писать. Это, нам показалось, несколько разочаровало старика и сестер, считавших, как видно, умение читать и писать исключительным даром. Но умение есть умение, и меня принимали теперь как равную. Дед посчитал, однако, нужным тут же спросить, девка ли я. И дочери тоже начали молиться. Молитвою собеседники наши прерывали долго тянувшийся разговор. Вопросов с обеих сторон было много. И пришло время задать главный для нас вопрос: каким образом эти люди оказались так далеко от людей? Не теряя осторожности в разговоре, старик сказал, что ушли они с женой от людей по божьему повелению. Материю сестры, переглядываясь, гладили руками, рассматривали на свет. На этом первая встреча окончилась. Расставание было почти уже дружеским. И мы почувствовали: в лесной избушке нас будут теперь уже ждать». Можно понять любопытство четырех молодых людей, нежданно-негаданно повстречавших осколок почти «ископаемой» жизни. В каждый погожий свободный день они спешили к таежному тайнику. В четвертый или пятый приход геологи не застали в избушке хозяина. Сестры на их расспросы отвечали уклончиво: «Скоро придет». Старик пришел, но не один. Он появился на тропке в сопровождении двух мужчин. В руках посошки. Одежда все та же — латаная мешковина. Немолодые уже, хотя о возрасте трудно было судить. Смотрели оба с любопытством и настороженно. Несомненно, от старика они уже знали о визитах людей к тайнику. Они были уже подготовлены к встрече. И все же один не сдержался при виде той, что больше всего возбуждала у них любопытство. Шедший первым обернулся к другому с возгласом: «Дмитрий, девка! Девка стоит! И представил как своих сыновей. А это — Дмитрий, родился тут… При этом представлении братья стояли, потупившись, опираясь на посошки. Оказалось, жили они в семье по какой-то причине отдельно. В шести километрах, вблизи реки, стояла их хижина с огородом и погребом. Это был мужской «филиал» поселения. Обе таежные хижины соединяла тропа, по которой туда и сюда ходили почти ежедневно. Стали ходить по тропе и геологи. Галина Письменская: «Дружелюбие было искренним, обоюдным. И все же мы не питали надежды, что «отшельники» согласятся посетить наш базовый лагерь, расположенный в пятнадцати километрах вниз по реке. Уж больно часто мы слышали фразу: «Нам это не можно». И каково же было удивление наше, когда у палаток появился однажды целый отряд. Во главе сам старик, и за ним «детвора» — Дмитрий, Наталья, Агафья, Савин. Старик в высокой шапке из камуса кабарги, сыновья — в клобуках, сшитых из мешковины. Одеты все пятеро в мешковину. За плечами на лямках — мешки с картошкой и кедровыми орехами, принесенными нам в гостинцы… Разговор был общим и оживленным. А ели опять врозь — «нам вашу еду не можно! Сели поодаль под кедром, развязали мешки, жуют картофельный «хлеб», по виду более черный, чем земля у Абакана, запивают водою из туесков. Потом погрызли орехов — и за молитву. В отведенной для них палатке гости долго пробовали, мяли ладонями раскладушки. Дмитрий, не раздеваясь, лег на постель. Савин не решился. Сел рядом с кроватью и так, сидя, спал. Я позже узнала: он и в хижине приспособился сидя спать — «едак богу угодней». Практичный глава семейства долго мял в руках край палатки, пробовал растягивать полотно и цокал языком: «Ох, крепка, хороша! На портки бы — износа не будет…» В сентябре, когда на гольцах лежал уже снег, пришла пора геологам улетать. Сходили они к таежным избушкам проститься. Вертолет, улетая, сделал два круга над горой с «огородом». У вороха выкопанной картошки, подняв голову кверху, стояли пятеро босоногих людей. Они не махали руками, не шевелились. Только кто-то один из пяти упал на колени — молился. В «миру» рассказ геологов о находке в тайге, понятное дело, вызвал множество толков, пересудов, предположений. Что за люди? Старожилы реки Абакан уверенно говорили: это кержаки-староверы, такое бывало и раньше. Но появился слух, что в тайгу в 20-х годах удалился поручик-белогвардеец, убивший будто бы старшего брата и скрывшийся вместе с его женой. Говорили и о 30-х годах: «Было тут всякое…» Николай Устинович Журавлев, отчасти по службе, отчасти по краеведческой страсти ко всему необычному, решил добраться в таежный угол. И это ему удалось. С проводником-охотником и сержантом милиции из райцентра Таштый он добрался к таежному «огороду» и застал там картину, уже описанную. Пятеро людей по-прежнему жили в двух хижинах, убежденные, что так и следует жить «истинным христианам». Пришедших встретили настороженно. Все же удалось выяснить: это семья староверов, в тайгу семья удалилась в 30-х годах. Житье и быт убоги до крайности. Молитвы, чтение богослужебных книг и подлинная борьба за существование в условиях почти первобытных. Вопросов пришедшим не задавали. Рассказ о нынешней жизни и о важнейших событиях в ней «слушали, как марсиане». Николай Устинович был у Лыковых менее суток. Узнал: геологи, теперь уже из расширенной партии, бывают «на огороде» сравнительно часто, одни из понятного любопытства, другие — помочь «старикам» строить новую избу, копать картошку. Лыковы тоже изредка ходят в поселок. Идут, как и прежде, босые, но в одежде появилось кое-что из дареного. Деду пришлась по душе войлочная шляпа с небольшими полями, дочери носят темного цвета платки. Не вполне ясен был путь семьи Лыковых в крайнюю точку удаления от людей. Интересно было на примере конкретных жизней увидеть следы раскола, о котором так много было в свое время написано. Но более важным для меня, чем вопросы религии, был вопрос: а как жили? Как могли люди выжить не в тропиках возле бананов, а в сибирской тайге со снегами по пояс и с морозом за тридцать? Еда, одежда, бытовой инвентарь, огонь, свет в жилище, поддержание огорода, борьба с болезнями, счет времени — как все это осуществлялось и добывалось, каких усилий и умения требовало? Не тянуло ли к людям? И каким представляется окружающий мир младшим Лыковым, для которых родильным домом была тайга? В каких отношениях они были с отцом и матерью, между собой? Что знали они о тайге и ee обитателях. Как представляют себе «мирскую» жизнь, они ведь знали: где-то есть эта жизнь. Они могли знать о ней хотя бы по пролетающим самолетам. Немаловажная вещь: существуют вопросы пола, инстинкт продолжения жизни. Как мать с отцом, знавшие, что такое любовь, могли лишить детей своих этой радости, дарованной жизнью всему сущему в ней? Наконец, встреча с людьми. Для младших в семье она, несомненно, была потрясением. Что принесла она Лыковым — радость или, может быть, сожаление, что тайна их жизни открыта? Было много других волнующе непонятных черт затерянной жизни. Сидя в московской гостинице, мыс Николаем Устиновичем выписали на листок целый столбец вопросов. И решили: как только наступит лето и затерянный край станет доступным для экспедиции, мы посетим Лыковых. Тот край Сейчас, когда я сижу над бумагами в подмосковном жилье с электричеством, телефоном, с телевизором, на экране которого плавают в невесомости и, улыбаясь, посылают на Землю приветы четверо мужчин и одна женщина, все, что я видел в июле, представляется нереальным. Так вспоминаешь обычно явственный длинный сон. Но все это было! Вот четыре блокнота с дождевыми потеками, кедровой хвоей и размятыми меж страниц комарами. Вот карта с маршрутом. Вот, наконец, разрезанная, разложенная по конвертам пленка с ее цветной, недоступной для памяти убедительностью, воскрешающая все подробности путешествия. Этот край, именуемый Красноярским, имеет много природных зон. На юге, где в Енисей вливается Абакан, не хуже, чем в астраханских степях, вызревают арбузы, дыни, томаты. На севере, где Енисей превращается уже в море, олени добывают под снегом скудную пищу и люди живут исключительно тем, что может дать разведение оленей. Тысячи километров с юга на север — степь, лесостепь, широченный пояс тайги, лесотундра, полярная зона. Мы много пишем об освоении этого края. И он освоен уже изрядно. Но мудрено ли, что есть тут еще и «медвежьи углы», «белые пятна», места неизбежные и нехоженые! Место нашего интереса лежит на юге Сибири — в Хакасии, где горный Алтай встречает хребты Саяна. Отыщите начальный хвостик реки Абакан, поставьте на правом его берегу отметку на память — это и есть место, куда мы стремились и откуда с трудом потом выбирались. В свои молодые годы Земле угодно было так смешать, перепутать тут горные кряжи, что место сделалось исключительно недоступным. Едва приметный, скрытый тайгою след пригоден для сообщения людей сильных, выносливых и то с некоторым риском». Из отчета геологической экспедиции. В Сибири реки всегда служили самым надежным путем для людей. Но Абакан, рождаемый в этих краях, так норовист и так опасен, что лишь два-три сорвиголовы — старожилы-охотники на лодках, длинных, как щуки, подымаются вверх по реке близко к истоку. И река совершенно безлюдна. Первый из населенных пунктов — село-городок Абаза — лежит от поставленной нами точки в двухстах пятидесяти километрах. Забегу вперед, расскажу. Возвращаясь с таежного «огорода», мы попали в полосу непогоды и надолго засели в поселке геологов в ожидании вертолета. Все, чем можно было заняться в дождь при безделье, было испытано. Четыре раза парились в бане, несколько раз ходили в тайгу к бурильным станам, собирали чернику, снимали бурундуков, ловили хариусов, стреляли из пистолета в консервную банку, рассказали все байки. И когда стало уже невмочь, заикнулись о лодке, на приколе стоявшей в заводи Абакана. Вам-то что, а меня к прокурору потянут». Мы с Николаем Устиновичем смущенно ретировались. Но на десятый, кажется, очень дождливый день слово «лодка» потихонечку всплыло. Но я поплыву вместе с вами». И мы поплыли. Шесть человек и 300 килограммов груза: фотографический сундучок, бочка с бензином, мотор запасной, шесты, топор, спасательные пояса, плащи, ведро соленого хариуса, хлеб, сахар, чай — все вместила видавшая виды абазинская лодка.
Агафья Лыкова: биография Род семьи Лыковых происходит из села Тиши, находящегося неподалеку от Абакана. Самые ранние сведения, касаемые предков Агафьи датированы 1917 годом, именно в этот период на всей территории России специальные государственные отряды занимаются поиском неугодных государству деятелей. Именно в этот период Карп Осипович Лыков принимает решение о переселении вместе со своими братьями в места, наиболее удаленные от цивилизации, на Алтай. Прожив там некоторое время, Карп Лыков встречает там будущую жену и мать Агафьи - Акулину. В середине 20х годов Карп со своей невестой возвращается обратно в Хакассию и у них рождаются дети. Два мальчика и две девочки: Савин родился около 1926 года , Наталия род. Даты рождения детей были установлены со слов Агафьи, поэтому имеют приближенные значения к вероятным годам рождения, в свою очередь, как дата рождения самой Агафьи доподлинно известна - 17 апреля 1944 года. В конце 30х годов военной полицией был убит брат Карпа Лыкова - Евдоким. Вся трагическая картина разворачивалась на глазах у Карпа и произвела на него сильное эмоциональное потрясение, после чего глава семейства Лыковых с женой Акулиной и двумя маленькими детьми уходит в дебри тайги. В плоть до 45го года о них ничего не было слышно, за это время в их семье родились Дмитрий 1940 году и Агафья 17 апреля 1944 года. Как нашли Лыковых в тайге? В послевоенное время по все стране стали действовать банды уголовников и мародеров из-за чего милицией велась активная работа по поимке преступников. Именно в это время осенью 45го года на семью старообрядцев в тайге наткнулся один из отрядов милиции. Никакого конфликта с милицией у Лыковых не было. Карп решает как можно скорее сменить уже обжитое за несколько лет жилище и всей семьей уйти еще дальше в тайгу подальше от цивилизации. В это время маленькой Агафье едва исполнилось 1,5 года. Новая стоянка была выбрана в истоках реки Еринат. Именно здесь отшельница Агафья Лыкова, биография которой описана во многих научных журналах, и провела все свои сознательные годы жизни. Суровый климат и отдаленность от внешнего мира заставили ее и родных проявить навыки выживания. Чем питались в тайге? Много численные экспедиции в своих трудах отмечали насколько развито было агрохозяйство в семье отшельников-старообрядцев. Основной выращиваемой для пропитания культурой был картофель, к нему относились с особой заботой и трепетом. Огород располагался на южном склоне горы, чтобы растения получали больше тепла и света, угол наклона которой составлял более 45 градусов. Помимо картофеля в рацион Лыковых входил и ячмень, его удалось развить всего из одного колоска, чудом оказавшегося в вещах Акулины. Четыре года семья выращивала ячмень не употребив в пищу ни единого зернышка и только на пятый год они сварили первую кашу.
Агафья Лыкова: живучая отшельница из таежного тупика
| Агафья Лыкова. Последние новости на сегодня, 27.04.2024 — Старообрядцы | Но жаловаться на свою долю Карповна не привыкла. |
| ТАЁЖНЫЙ ТУПИК - Новости РГО | Именно голод стал причиной смерти Акулины Карповны. |
| Как живет в сибирской тайге самая известная отшельница России | Агафья Лыкова – единственная ныне живущая представительница семьи староверов Лыковых, которые обосновались в тайге и пребывали там в изоляции с 1937 года. |
Предыстория семьи Лыковых
Уже перед сном Исай засомневался: не слишком ли близко от Тишей? Если там начнут организовывать артель, то могут и сюда добраться. И предложил поискать ещё где-нибудь выше по Абакану, на что Степан ответил: — По Абакану вряд ли найдём, а вот если перевалить Сельгинские гольцы и по Чульче — точно можно спрятаться. Вот только времени это займёт немало — туда неделя и обратно. Полмесяца получается. Посадку сделали, а к покосу в самый раз управимся, — включился в разговор Карп. Когда с Софоном отряд проводили, я присмотрел там одно местечко. Река Еринат На том и порешили. С первыми лучами солнца завьючили лошадей и двинулись дальше. Ближе к вечеру вышли на слияние Сектыозека, Ерината и Абакана.
На следующий день Степан с Исаем занялись рыбалкой, а Карп пошёл осмотреть окрестности. Перед уходом старшой посоветовал: — Карпа, видишь на солнцепёчном склоне за Еринатом прилавочек? Сходи туда, глянь. Сразу понравилась ему эта, хоть и небольшая, но уютная терраса. Поднялся на склон, поковырял посохом землю — чёрная. От холодных северных ветров надёжно закрывает вставший стеной Ярышкольский голец. И вода рядом. А с реки не сразу бросается в глаза несведущему человеку этот прилавок. Что-то подсказывало ему: ещё не раз вернётся гонимый на слияние трёх речек.
И не знал, конечно, что именно здесь, много лет спустя, догорит лучина его жизни и предстанет на высший суд душа раба Божия Карпа. А мужики, тем временем, наловили на ямках рыбы и, соорудив из таловых прутьев коптильню, развели дымный костёр. Когда вернулся Карп, разложенные на сетке харюза начали аппетитно румяниться. Рассказал за обедом Карп про полочку над Еринатом, и что места там только на две семьи с хозяйством. Может по малой воде в конце августа и можно, но шибко наломаешься и измокнешь, а с конями точно не пройти, — объяснил старший брат. Утром следующего дня собрали явно потерявшую за ночь в весе подсушенную и подвяленную рыбу, упаковали в походные берестяные чуманы и завьючили коней. Подъём в горы и, правда, оказался легче, чем предполагал Исай. По самой гривке шла зверовая тропа, проложенная маралами и медведями не за один век, так что к обеду выбились в гольцы. Дальше путь пролегал строго на юг, через водораздельный и пограничный с Алтаем хребет Тудой, потом — верховья речки Кыги и далее оставалась последняя, и самая сложная преграда — Сельгинские пики.
За неделю мужики одолели этот непростой маршрут. Благо, всё это время стояла хорошая погода. Уже на спуске в Чульчу, на уровне альпийских лугов путники встретили троих конных алтайцев. Положили руки на карабины, но увидев дружелюбно улыбающегося старика, немного успокоились. Конечно, бороды и домотканая одежда за версту указывали кто перед тобой. Вот с сыновьями за мясом поехали, — объявил старший. Поди, про лыковскую заимку слыхали? Далеко вас, однако, занесло. Видать неспроста тайгу столько дней топчите?
У ближайшего ключика развьючили коней, давая отдохнуть и попастись на сочных гольцевых травах. Развели два костра и ужинали отдельно. Алтайцы по этому поводу вопросов не задавали — знали обычаи староверов. После ужина и вечерней молитвы подтянулись мужики к костру чулышманцев для общения. Познакомились: отца звали Ена, а сыновей он представил на русский манер — Петряй и Санька. Парни по-русски говорили плохо, потому больше молчали и только в непонятных местах просили отца перевести. А разговорчивый дед был не прочь на сон грядущий язык почесать, да и новости с Абакана узнать, чтобы рассказать потом землякам. Поведал Степан, по какой такой нужде перевалили через две гряды. И про артели рассказал, и про то, как: община послала их поискать подходящее место для скрытного житья.
Вот и решили поискать оное в чулышманских покотях. Задумался Ена над Степановыми словами. Пристально посмотрел на рыжебородого и спросил: — Однако, у тебя что — горло крепкий? Не поняли вопроса мужики, переглянулись. А старик, тем временем, продолжил: — Спать рано ещё, поэтому скажу вам, что было по Чулышману три зимы тому. Когда с Саян пришли белые большой силой, многие наши подумали, что за ними власть. Кормили их: лепёшки давали, и мясо с рыбой давали. Потом пришли красные и прогнали белых. А за то, что мы кормили их, красные не один аил по Чулышману вырезали.
Как барашков резали: старенький или маленький — шибко не разбирали. Я своих в горы успел увезти, на верхнее стойбище, а после зимовки, как всё поутихло, спустились в Балыкчу. Опустела деревня. Те, кто остались, рассказали, что тут было. Так что, если узнает Политбюро, что вы тут, в Сильге спрятались, будет искать, а найдёт — худо будет, однако. Озадачил и напугал старик своим рассказом староверов. Шатуна встретишь зимой в тайге, и тот ласковей будет этого Политбюро, — так Ена персонифицировал коллективный орган новой власти. О многом ещё переговорили путники. Долго горел в эту звёздную ночь, среди редкого кедрача, костёр.
А когда чулышманский татарин, так алтайцев раньше называли кержаки, сказал, что «товарищи» стали пограну строить и патруль будет ходить по Чульче, аж до верховий Малого Абакана, поняли мужики — на Алтай дорога заказана. Когда укладывались спать, Степан подытожил события этого вечера: — Это Никола-угодник свёл нас тут, предостерёг, чтоб на Алтай не ходили. Телецкое озеро Утром распрощались с новыми знакомыми и тронулись в обратный путь. Дорога домой была легче и быстрее по уже знакомой тропе, и всё больше под горку. За неделю дошли до Тишей. В пути все думали — куда переселяться? Кроме Каира на ум ничего не приходило. Исай, как: человек военный понял — окружают. А братья лесовики-охотники нашли своё подходящее слово — обложили.
И сколько ещё продлится их затворничество незамеченным, вот вопрос вопросов. Когда путешественники вернулись в Тиши, оказалось, что на заимке в их отсутствие уже побывали представители Советской власти с охраной. Агитировали вступать в артель. Говорили, что военный коммунизм сменился новой экономической политикой и теперь их никто не тронет, а будут жить, как и жили до этого: рыбу ловить и охотиться, но только под контролем властей и сдавать добытое государству. За это обещали платить и помогать с продуктами. Перспектива будущих взаимоотношений, при условии согласия общины организовать артель, вырисовывалась безоблачная. В случае же отказа — пеняйте на себя. Советская власть не потерпит на своей территории неучтённых и не вовлечённых в общее дело людей. Дали время подумать и уехали.
Таёжникам предстоял выбор между кнутом и пряником. Вот тут и стали ломаться копья в жарких спорах о будущем заимки и её обитателей. Кто-то призывал уходить дальше, кто-то предлагал остаться и создать артель, помня об обещанной агитаторами продуктовой помощи. Для большинства это было едва ли не самым важным. Ведь после гражданской войны крупу и муку достать было очень сложно. Думали так: «Рыбы в Абакане ловить, не переловить. Какая разница? Вот, если в молении начнут ущемлять, тогда и подумаем». Самыми активными противниками ухода были Золотаевы, Самойловы и Чепкасовы.
Как-то в запале Осип Лыков высказал Софону: — Ну, куда тебе уходить от своих курочек? И перчик красный оставлять жалко — посохнет. Это правда, только Софон Чепкасов держал на заимке кур, а в окошке его избы красовался горшочек с красным перцем. Но и намёк был в словах Осипа. Вся заимка знала, какая у Натальи Никитичны «головная боль» от мужа. Несмотря ни на возраст, ни на горб на спине не угомонился мужик — так и остался большим охотником до молодух. А те нередко отвечали ему взаимностью. И отец Ефросин напрасно цитировал из Писания, увещевая безобразника. Поняв тщетность своих попыток — махнул рукой, руководствуясь евангельским наставлением не бросать жемчуга перед свиньями.
Об отце Ефросине известно немного. До накрытия в Ашпанакском монастыре величался Епифанием Ефимовичем. Родом был, как и Лыковы, из Тобольского уезда. Семейная жизнь не задалась: первая жена Лукерья рано умерла, а вторая сбежала. После этого Епифаний принял монашеский чин от игуменьи Елизаветы, настоятельницы Ашпанакского женского монастыря, что на Алтае. Итак, отринувших лукавые агитаторские посылы и готовых уходить дальше, оказалось всего три семьи: Лыковы, Саночкины и Русаковы, а также отец Ефросин и дедушка Назарий с сыном. Долго обдумывали главы семейств маршрут предстоящей экспедиции. То, что с пересёлкой тянуть нельзя — всем было ясно. И надо постараться уже в этом году, ещё до наступления холодов построить, хотя бы, пару изб и подготовить пашни под посадку.
А на следующий год, как только сойдёт большая вода, можно заводить скотину на новое жильё. Поэтому молодёжь уходила строить и готовить место для переезда, а старшей пока оставались в Тишах. Недолго побыли Степан, Карп и Исай на заимке, опять приходилось идти на Каир. Степан взял с собой жену Зиновию. Успел истосковаться по супруге, а тут опять уходить. Да и готовить для работников нужно было кому-то. Группу ещё усилили двумя старшими, мастеровыми и крепкими мужиками. Сват Галактион и отец Ефросин возглавили отряд. В середине июля отправились добровольные затворники осваивать устье реки Каирсу.
На этот раз пришлось завьючивать пилы, топоры, тесла и прочий плотницкий инструмент. Когда прибыли на место и старшие одобрили выбор, сделанный первой экспедицией, сразу же, без раскачки приступили к строительству. Времени до белых мух оставалось всего полтора-два месяца, а успеть надо было много. Помимо строительства двух изб и корчёвки леса под пашни, предстояло ещё чистить поляны под покосы в пойме Абакана и наловить на зиму рыбы. В Тишах тоже не бездельничали. Привычный объём работы — покос и уборка — остались, а рабочих рук убыло. Старики Лыковы остались с младшим Евдокимом. У Саночкиных — супруга Галактиона Анна с дочерью Анастасией. Русаковы на Каир не пошли, отложили до весны.
Тем более, у Петра и Меланьи был всего один сын-подросток Устин. И старикам надо было помочь. В моральном плане оставшимся стало тоже непросто. Раскол, произошедший в общине после прихода агитаторов, ещё больше обозначился… Вот так и получилось: вроде бы заимка ещё лыковская и сам дед Осип живёт в Тишах, не переехал пока на Каир, но его уже никто не слушает. Власть перешла в руки триумвирата Золотаевых, Самойловых и Чепкасовых. И ещё она проблема возникла в семье Лыковых — Евдоким без удержу стал наседать на родителей: «Поехали свататься к Казаниным в Ашпанак». Где он виделся с Аксиньей: то ли когда Казанины приезжали с дочерью в Тиши, или на Лебяде у Ивана Новикова пути молодых пересеклись — неизвестно. Одно заладил: «После Успеньего поста надо ехать на Алтай, пока другие не просватали». Пытались вразумить младшего родители — нельзя, мол, вперёд Карпа, не по правилам.
На что Евдоким отвечал: — Он может до старости за Пелагеей сохнуть будет, мне что, совсем тогда не светит? А на Каир уйдём — ещё тяжельше будет. Давай, тятенька нынче это порешаем. Станут на своём — ничем не вразумишь! А Евдоким одним своим видом внушал непоколебимость в принятом им решении. К двадцати годам окреп и возмужал паря. Не было равных ему на заимке ни в силе, ни в решительности. Не робел Евдоким ни перед человеком, ни перед зверем. Был такой случай, уже после гражданской, когда в тайге ещё прятались разрозненные отряды не то соловьёвцев, не то простых бандитов.
На заимку пожаловали несколько истощённых, явно нездешних людей. В главарях у них был черкес. Заспорили пришлые с Осипом Лыковым. Слово за слово — бандит начал дерзить старику. Тот его пытался осадить, на что горячий кавказец разразился площадной бранью и выхватил кинжал. Тут встал скалой Евдоким на защиту отца. Защёлкали затворы. Но, увидев спешащих на выручку мужиков с винтовками наперевес, пришельцы быстро успокоились и запросили продуктов. Выпроводили непрошеных гостей, не стали грех на душу брать.
После этого случая Осип Ефимович по-особому стал относиться к меньшому. Их пятеро вооружённых, а он один с голыми руками встал и только твердит, набычась: «А ну, не тронь тятеньку! И вот теперь Евдоким запросил родителей о скорой свадьбе. Если Карп после истории с Пелагеей о девках и слышать не хочет, так хоть младший, может быть, внуками порадует. У Дарьи пусто, и вообще непонятно, что сейчас там происходит. Степан вот уже пять лет живёт с Зиновией и никого. Пообещали родители перед уборкой выкроить дней десять и съездить в Ашпанак. К этому времени сват Галактион с Карпом должны с Каира приехать за продуктами. Вот и побудет недельку на хозяйстве, если сам к супружеской жизни не стремится.
А на Каире строительные работы близились к завершению. К концу августа одна изба была полностью готова, а на вторую возводили стропила под кровлю. Договорённость о том, что к новолетию Галактион с Карпом вернутся в Тиши за продуктами, была изначально. А оставшиеся должны были заниматься подготовкой пашни и рыбалкой. В Тишах их возвращения ждали с нетерпением, и когда в первых числах сентября они прибыли на заимку, Осип Ефимович, не дожидаясь утра, под вечер пошёл к Саночкиным. Галактион после баньки, за накрытым столом принял гостя. Ангела за трапезой! Милости просим отужинать с нами, — пригласила хозяйка. После ужина разговорились о предстоящей пересёлке.
Как тебе место? По всему видно, что посуше и потеплее будет, чем в Тишах. Я так думаю: рожь можно весной посеять, должна успеть вызреть. Я как: увидел ключик — сразу смекнул, что под водопадом струя сильная, можно водяную мельницу тут построить. На следующий год, Бог даст, соорудим подобную той, что была у меня в Шадрино. Ты должон помнить. Это хорошо, если своя мука будет. А про мои новости, небось, уже слыхал? Настёнка первым делом сообщила, что Евдоким на Аксинью Казанину глаз положил.
Ему что, местных мало? Любая за такого героя пойдёт! И слушать не хочет! Аксинью ему подавай и всё тут! Тяжело сейчас её матери одной с семерыми. Добре, что старшие уже взрослые. Говорят, в прорубь головой сунули. Так и неясно? Письма у него нашли, которые нёс на Лебядь к Новикову.
Видимо, спьяну не поняли голодранцы-грабодиры — что за письма — посчитали за лазутчика. У них уже было несколько пойманных мужиков. Вот его с ними заодно связанных в прорубь живыми и затолкали, упокой Господь души их. Вот ещё что, Галактион. Завтра с утра мы едем в Ашпанак. Может, там будут спрашивать насчёт переселки. Если кто из них захочет на Каир перебраться — место там ещё есть? Семей десять с хозяйством найдут убежище. Но, ты смотри, шибко посторонним не болтай.
Если только Варваре или кому из родных, но так, чтобы лишние не знали. Понимаю с кем говорить, а с кем помолчать. Знайку к обрыву ведут, а незнайка на печке лежит. Вот ещё, что хотел спросить у тебя, сват. Есть ли резон всю зиму молодым на Каире жить? Что-то тревожно тут на заимке стало. Золотаевы с Самойловыми искоса поглядывают. Небрежение в молении стали проявлять. И речи богопротивные ведут.
Видно, сильно на них повлияли эти агитаторы. Это сейчас так:, а что будет на заимке, когда артель антихристы организуют?! Скорей бы весна, да на Каир перебраться! Мне Анна кое-что успела рассказать, что тут деется. Давай так сделаем. Если, даст Бог, у вас в Ашпанаке всё устроится, тогда на Каир отправим Евдокима с Аксиньей в помощь, а я их проведу и вернусь обратно с отцом Ефросином. Всё-таки он ещё сможет одёрнуть отступников. А молодёжь пущай закончит со строительством. По всем приметам, осень нынче тёплая будет.
И поохотиться мужики там хотели. А перед Рожеством на лыжах вернутся в Тиши. Поживут на заимке пару месяцев, а затем в марте по Чарыму зайдут обратно на Каир, на посадку. Смысл зимовки на Каире был, как раз и связан с посадкой, которая приходилась на самую большую вешнюю воду. Поэтому с апреля, когда в тайге распута стоит и до конца июня, пока не сойдёт большая вода, на Каир попасть невозможно.
Предметом особой гордости Агафьи было то, что она отлично умела читать. Для демонстрации девушка даже сходила за какой-то книгой, разглядеть обложку которой не представлялось возможным, и прочла оттуда молитву. Правда, некоторые старинные слова из тех, что она употребляла, настолько давно вышли из употребления, что их значения приходилось угадывать. Настоящим удивлением для деда Карпа было то, что женщина — Галина Письменская — носила мужскую одежду и даже являлась руководительницей группы.
Вообще вся беседа, как заметила позднее женщина, периодически прерывалась молитвами. Старик, впрочем, с осторожностью признался, что от цивилизации они с женой ушли, поскольку им «не можно жить с миром». В итоге Письменская и ее группа оставила Карпу и его дочерям некоторые гостинцы, которые те все же согласились принять: полотно, нитки, иголки, рыболовные крючки. А потом разбили лагерь в отдалении — ближе к рудниковым залежам. Правда, в итоге геологи регулярно навещали семью и даже помогали им в быту. Позднее познакомились и с сыновьями Карпа — Дмитрием и Савином. Прощание, как отмечала сама Галина, было весьма дружелюбным. Семья отшельников в качестве ответного гостинца принесла исследователям орехи и мешок картошки. О дивный новый мир Рассказ геологов о необычной семье, живущей вдали от цивилизации, наделал шуму в большом мире.
Одними из первых о Лыковых написали журналисты «Комсомольской правды». Тогда-то и начались разговоры о том, когда именно эти люди откололись от остальных и решили жить отшельнической жизнью. Поговаривали даже, что Карп — беглый белогвардеец, тайно убивший кого-то. Однако никаких подтверждений этому так и не было найдено. Вместо того чтобы продолжать гадать над происхождением семьи, один из журналистов, Василий Песков, решил лично отправиться к Лыковым и расспросить их обо всем. Это путешествие было не из легких, но результат того стоил. Жители соседних деревень были в шоке от того, в каких условиях жила семья Лыковых Столичному гостю Карп рассказал о том, что их семья — старообрядцы. С исключительной ненавистью этот человек говорил о патриархе Никоне, в XVII веке проведшем реформу церкви, которая и привела к отделению староверов старообрядцев от христиан, согласных креститься не двумя, а тремя перстами. Были, конечно, и другие нововведения, но именно это является одним из самых запоминающихся.
Да и Петр I со своим «окном в Европу» одобрения у Карпа не вызывал. Причем ощущение от разговора с ним было такое, словно речь шла вовсе не о событиях многовековой давности, а о вчерашней смертельной обиде. Правда, именно привезенная Петром картошка была основным продуктом в семье Лыковых. Они, привыкшие к суровым таежным условиям, старались делать запас на два года. Однако даже в самом хорошем погребе а такого у отшельников явно не было картофель столько не хранится. Именно поэтому его сушили на бересте в жаркие летние дни, а потом помещали в берестяные коробы, которыми была уставлена практически вся хижина. Ели картошку прямо с кожурой, объясняя это экономией пищи.
Но она помощь не отвергает, уже привыкла, — говорит Виктор Непомнящий. Мы ещё удивились: «Многовато, зачем столько коз? И чистить за ними, и кормить. Если сено завозить вертолётом, выйдет золотое. Так что надеемся уговорить слегка сократить «поголовье». Тем более на эти дни как раз приходится пост. Так что праздник для неё — это не застолье и веселье. А 7 января, когда Рождественский пост закончится, можно будет отведать масла и мяса. Но пока праздники по-христиански: светлые помыслы да молитва. Агафья благодарит за помощь фото: Виктор Непомнящий Знаменитая отшельница Агафья Лыкова к 77 годам словно сама стала частью тайги, как воздух или вода её родной реки Еринат. Лишь с помощью кремня разрешено творить огонь. Лечиться — таёжной аптечкой. Для отваров — сушёный брусничник, подорожник, рябина. Чага — древесный гриб — его отшельница считает лекарством от всех болезней. На сотни километров нет ни души — почти. Бывает, всю зиму ходит», — говорит Агафья. В конце 70-х фотоловушек не было — леса на юге Хакасии исследовали группы учёных. Настоящей сенсацией тогда стала найденная семья отшельников-старообрядцев Лыковых, которые, скрываясь от религиозных гонений, полвека жили в полной изоляции от внешнего мира. Ели рыбу, орехи, выращивали картофель и с ним даже хлеб пекли. Заметки, написанные по рассказам, воспоминаниям и наблюдениям за жизнью Агафьи легли в основу книги Пескова "Таежный тупик", 1983 «Ячменную солому толкли, березовую кору. Всё там. Репа, редька, мякина да картофельные листы, вот эта ботва.
Оказывается, медведи всегда чувствуют приближение естественной смерти и уходят в определенное место умирать. У них есть зубы, клыки, которые представляют огромный интерес для ювелирной промышленности. Из этих клыков делают дорогостоящие изделия, имеющие большой спрос на мировых рынках, особенно в Китае. Те трое хотели у мертвых медведей их выбить и продать спекулянтам. Хорошо, что была связь с Кемерово. Когда Агафья в определенное время не вышла на связь по рации, то в областном центре забили тревогу. На заимку Лыковых вылетел вертолет. Одного бандита схватили был проводником , двое других убежали в тайгу и, скорее всего, заблудились и сгинули. Так как их до сих пор не могут нигде обнаружить. После этого Гаша стала просить губернатора, чтобы он подыскал для проживания с ней какую-нибудь женщину… В областной газете было дано объявление, и вот я откликнулась. У меня никого нету из родных и близких, я на пенсии, она копится в сбербанке города Белово. В горной тайге мне нравится - чистый воздух, красота, снабжение всем необходимым по государственной программе "Сохранение религиозной памяти". Я по женской части, Гаша по органам движения. Врачи говорят, что эффект будет положительным, но через некоторое время. Сам курорт ухоженный, уютный. Кормят нас очень хорошо прямо в палате. Вечером гуляем по территории. Ходила недавно в город, купила фруктов, мороженое. Гаша любит бананы и мороженое, просит напиток "Колу", но врачи запретили. Может от нее живот расстроиться. Цивилев выделил автомобиль. На поезде не поехали, так как моя подруга боится там пользоваться туалетом.
Часть ракетоносителя нашли на заимке Агафьи Лыковой
Мать Лыковой умерла ещё до обнаружения заимки геологами. читайте последние и свежие новости на сайте РЕН ТВ: Песков не знает, сможет ли Путин навестить отшельницу Агафью Лыкову Дом отшельницы Лыковой восстановили в Хакасии после пожара. Агафья Лыкова родилась в тайге и до поры до времени знала о большом мире только по рассказам родителей. А ведь Карп Осипович и Акулина Карповна, и сами не знали, что творится "за тайгой". Вначале 60 – х умерла Акулина Карповна, а вначале 80 – х умерли оба брата Агафьи и сестра. Мать – Акулина Карповна Лыкова (в девичестве Дайбова), родом из села Дайбово Республики Алтай (умерла от голода 16 февраля 1961 года). Однако через 3 года после того, как мир узнал о существовании Лыковых, а именно в конце 1981 года один за другим скончались сразу 3-ое детей Карпа и Акулины: Дмитрий, Саввин и Наталья. Пятеро членов семьи Лыковых: отец Карп Осипович, мать Акулина Карповна и трое детей почти пятьдесят лет не встречали людей и жили по старобрядным традициям.
– Здравствуйте, Агафья Карповна!
Именно голод стал причиной смерти Акулины Карповны. Первоначально семья отшельников состояла из четырех человек: Карпа Осиповича, Акулины Карповны и двоих детей – Савина и Наталии. Карп Лыков умер во сне 16 февраля 1988 года, 27 лет спустя после своей жены, Акулины. Но жаловаться на свою долю Карповна не привыкла.
Мифы и правда об отшельнице Агафье Лыковой из Хакасии
Это трагическое событие никак не сказалось на вероисповедание семьи Лыковых, а лишь сильнее укрепило ее. После смерти матери ответственность за составление и ведением церковного календаря легла на Савина, он по прежнему точнейшим образом высчитывал пасху, дни поста и прочие религиозные праздники. Молились по старопечатным книгам, имевшимся в семье, не зависимо от занятости семьи молебен осуществлял строго в отведенное время. Опять Агафью нашли в тайге 33 года о семье лыковых не было ничего слышно, и лишь в 1978 году на их жилище случайно наткнулись охотники, и с тех пор был установлен контакт с цивилизацией. К ним начали приезжать различные экспедиции, исследовавшие быт и культуру таежных отшельников. Но уже спустя три года семейство Лыковых начало вымирать один за другим. Первым умер младший брат Агафьи Карповны - Дмитрий в октябре 81го года, еще через три месяца в декабре 1981 года умирает старший брат Савин, а следом за ним спустя 10 дней умирает Наталия Карповна. Через 7 лет Агафья становится сиротой, 16 февраля 1988 года и отец Карп Лыков. Живя в дали от цивилизации, семья отшельников была лишена защиты от простых болезней и вирусов лишь потому, что в тайге их не было, и организмы старообрядцев были не приспособлены бороться с этими недугами. По мнению ученых именно принесенный из вне вирус поразил всю семью Лыковых. Духовность и затворничество Агафьи В пятилетнем возрасте Агафья прошла обряд крещения, существовавший до раскола церкви в 17 веке, а также выучила церковный устав того времени.
Единственным способом, по мнению женщины, сохранить душу и тело - это уединение с природой и отречение от цивилизации. Несмотря на запреты старообрядческой веры по употреблению картофеля, Агафья Карповна Лыкова употребляет его в пищу. Хотя она чтит законы духовенства и верит, что жизнь остановится без церковнослужителей и все человечество сгинет с лица земли. Тяжелая жизнь в таежном лесу среди гор и рек только укрепила ее веру бога. Основными продуктами пропитания отшельницы являются ягоды, грибы, зерновые культуры и корнеплоды, выращенные на собственном огороде. В рацион Агафьи входит и рыба, пойманная ей лично, а также мясо местных животных. Добывать зверя ее научил отец, от него же и осталось старенькое охотничье ружье. О том, как выращивать и хранить выращенные культуры, в семье Лыковых передавалось из поколения в поколения. Одежду Агафья делает своими руками из пряжи собственного производства, которую она прядет из конопляного волокна. В семье именно она занималась ткачеством и обеспечивала всех одеждой, особенно после смерти матери.
Живя в дали от благ цивилизации, приходится рассчитывать только на собственные силы, чтобы обеспечить себя всем необходимым. В хозяйстве бабушки Агафьи есть козы, куры, собака и даже две кошки. Не смотря на свое затворничество, она с удовольствием принимает подарки от охотников и различных туристов, навещающих пожилую женщину в тайге. Из современных благ цивилизации в доме у нее есть механические часы и термометр.
В настоящий момент Агафья по прежнему живет в уединении, на расстоянии 300 км от ближайшего населенного пункта, все там же, в тайге, где с помощью властей республики Хакасия и Кемеровской области обзавелась небольшой фермой. Теперь у нее есть козы, куры и собака. В доме вместе с ней живет 9 кошек. Время от времени ее навещают люди из цивилизации, привозя с собой вещи первой необходимости. Через этих людей она поддерживает связь с многочисленными знакомыми по всему миру, которые за это время успели у нее побывать и знают ее лично, в числе которых патриарх Русской Православной старообрядческой Церкви РПсЦ Корнилий. Надя шла к Агафье пешком вместе с проводником почти месяц.
Во время серьезной болезни Агафьи, губернатор Кемеровской области Аман Тулеев неоднократно обеспечивал ей вертолетную транспортировку на горячие ключи на реке Абакан, где она проводила по несколько недель. Он же привел к Лыковым и Пескова, того самого, кто в 1983 году написал о них свою повесть. Соседа Агафья особенно не жалует, но навещает раз в неделю. Она вместе с Ерофеем слушает радио, узнавая все больше о современном мире. Медаль отшельнице, вместе с другими продовольственными подарками доставил на вертолете глава Таштагольского района Кемеровской области Владимир Макута. Он же и вручил ее лично. С середины 90—х отшельничество Агафьи Лыковой приобретает символический характер. К ней едут, везут, несут всё и все, кто только может приехать и что только можно привезти в столь отдаленный уголок. Помимо журналистов, представителей власти, послушников—староверов, егерей и ученых ее также навещают и туристы—экстремалы. Побывать у Агафьи в гостях и хоть ненадолго приобщиться к ее быту, для многих стало своеобразным аттракционом.
С каждым годом хозяйство Агафьи все больше приходит в упадок. Отчасти из—за ее возраста и невозможности работать как прежде, отчасти из—за щедрых подношений. Крупы, макароны, сухари, даже консервы. Резиновые сапоги, свечи, вёдра, кастрюли, одежда, бочки, часы, мотки проволоки, инструменты и батарейки. Теперь Агафья заказывает вещи своим посетителям, как по каталогу. От домашнего скота, до помощника, да что бы «одной веры и безропотный». В огороде нужды все меньше. Сил, да и желания что—то делать — тоже. Кресты на могилах членов семьи давно сгнили. Дом завален коробками и пакетами из- под подарков.
Огород зарастает бурьяном и деревьями. Приезжающие и приходящие гости что—то достраивают, доделывают, в том числе и под себя. Что—то ремонтируют, что—то наоборот демонтируют. Соседи то появляются, то исчезают. От старых лыковских построек, а вместе с ними и лыковской самобытности уже давно ничего не осталось. Но просвещение отменили. Все запуталось. Логика потерялась. И в результате, когда ты читаешь уже очерки из 1990—х, из 2000—х, то вот именно тут — несмотря на всех этих Тулеевых, на все эти ордена, посылки, туристов, — несмотря на все это только теперь тебе становится по—настоящему страшно. И только на этом месте ты начинаешь по поводу Лыковой всерьез переживать.
В 1982 году оно кажется каким—то не одиноким, то одиночество. Кажется, что все «понарошку». Кажется, что «приедут, научат, спасут. А теперь, даже если в тайге толпа народу, даже если и правда приедут, и правда спасут, — все равно одиночество теперь настоящее. За эти годы умерли все члены этой семьи. Об удивительной истории семьи отшельников Лыковых, в 1930-х годах прошлого века оставившей мирскую суету и поселившейся в глухой тайге, он рассказал всему миру. До сих пор жива одна из Лыковых, Агафья.
Семья жила в полной изоляции от цивилизации. После 1946 года постоянным местом жительства Лыковых стал берег притока Абакана реки Еринат.
В своей семье Агафья была самой младшей и самой грамотной из всех, так, ей поручали ведение домашней церковной службы. Агафья Лыкова в молодости О том, что в тайге живет такая семья, стало известно в 1978 году, когда на заимку Лыковых совершенно случайно вышли геологи, которые исследовали этот район Сибири. В советские годы в СМИ нередко появлялись публикации, обвинявшие Лыковых в религиозном фанатизме и невежестве. Появились и другие статьи, книги, подчас полные небылиц, слухов о сибирских робинзонах. Агафья Лыкова с отцом В момент открытия учёными хутора Лыковых семья состояла из пяти человек. В октябре 1981 года умер брат Агафьи Димитрий, в декабре скончался второй брат Савин, а ещё через 10 дней умерла единственная сестра Агафьи - Наталия. По одной из версий, скончались от голода, по другой - из-за болезни высказывались версии, что на их здоровье могло повлиять общение с геологами, которые занесли один из штаммов гриппа, к которому у живших изолированно от общества Лыковых не было иммунитета. В течение семи лет Агафья жила вместе со своим отцом Карпом Осиповичем, который скончался 16 февраля 1988 года. После смерти отца Агафья связалась со своими родственниками, отношения с которыми, однако, так и не сложились.
В 1990 году Агафья Лыкова переехала в старообрядческий женский монастырь, принадлежащий часовенному согласию, и прошла через чин «накрытия» пострижения в монахини. Однако по прошествии нескольких месяцев Агафья вернулась обратно, сославшись на нездоровье и идейные расхождения с монахинями часовенного согласия. С этого момента Агафья практически безвыездно проживает на заимке Лыковых. За это время у неё побывало немало путешественников, журналистов, писателей, представителей религиозных общин разных конфессий. Также у Агафьи жили монастырские послушницы и добровольные помощники, помогавшие по хозяйству.
Сейчас его готовят к вывозу. Специалисты обследуют обломок ракетоносителя, упавший в районе заимки Добавим, что Агафье Лыковой, которая осталась одна из всей семьи отшельников-староверов, неоднократно предлагали вернуться в город.
Но она наотрез отказывается покидать свою заимку. С 1946 года они обосновались на берегу реки Еринат, притоке Абакана, где построили заимку. На заимку проще добраться на вертолете или снегоходе.
Агафья Лыкова — последняя из «робинзонов» «Таежного тупика»
Еще была жива жена и мать Акулина Карповна, которая не смогла пережить неурожай и голод, случившейся в 1961 году. В холодное время года Лыковы голодали, трудностей не выдержала мать семейства – Акулина Лыкова, она умерла в 1961 году. Возможно, Акулину можно было бы спасти, но Лыковы не обратились за помощью на «большую землю». Этот год стал очень тяжелым для Лыковых, мать семейства Акулина не пережила голодное время. Агафья Карповна Лыкова – последняя, кто остался в живых из древнего рода, который уже на протяжении многих десятилетий не признает мирской суеты и не хочет.
Агафья Лыкова
Агафья Карповна Лыкова – последняя, кто остался в живых из древнего рода, который уже на протяжении многих десятилетий не признает мирской суеты и не хочет возвращаться в социум. Мать Агафьи Карповной Акулина скончалась в 1961 году. Акулина Карповна, мать Агафьи, умерла в голодный неурожайный 1961 год на 60-м году жизни. Молодому Карпу Лыкову они не понравились, и он с женой Акулиной и маленьким сыном Савином подался вверх по Абакану. Агафья Лыкова родилась в тайге и до поры до времени знала о большом мире только по рассказам родителей. А ведь Карп Осипович и Акулина Карповна, и сами не знали, что творится "за тайгой". Старообрядцы Лыков Карл Осипович и его жена Акулина Карповна вместе с двумя детьми бежали в труднодоступную тайгу в Сибирь из-за гонений за свою веру.