— Действительно ли так все плохо в двусторонних отношениях России и Европейского союза?
«Госдума поставила точку в вопросе расставания России с Советом Европы»
в обозримом будущем никакого вступления России в Евросоюз не состоится и ни одна из сторон стремиться к этому не будет. Выход России из Совета Европы предполагает одновременную денонсацию устава совета и Европейской конвенции по правам человека, отметил заместитель председателя Совета Федерации Константин Косачев. 16 сентября Россия прекратила быть высокой договаривающейся стороной Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. В данной статье вы рассмотрите эволюцию взаимоотношений Европейского союза с Российской Федерацией.
РФ разорвала отношения с блоком из стран ЕС
Вопрос о том, входит ли Россия в ЕС, не имеет практического смысла, так как это вхождение невозможно по главному правилу пребывания в Союзе — географическому. Это значит, что России нужно отказаться, например, от Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ), которая вместе с уставом СЕ будет денонсирована. В частности, России нужно отказаться от Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ). Механизмы СЕ использовались для политического и правового обеспечения экспансии НАТО и Евросоюза на восток, системного давления на Россию. Страны Евросоюза спорят из-за того, как поделить доходы от реинвестирования замороженных российских активов, которые планируется изъять в 2024 году. Они продолжают действовать исключительно в целях убеждения европейского населения в эффективности проводимой в отношении России политики.
«Финансовая дыра»: политолог объяснил, чем может обернуться выход России из Совета Европы
— Действительно ли так все плохо в двусторонних отношениях России и Европейского союза? «С принятием 11-го санкционного пакета развязанная Евросоюзом и его странами-членами экономическая война против России вышла на качественно новый уровень. Вопрос о том, входит ли Россия в ЕС, не имеет практического смысла, так как это вхождение невозможно по главному правилу пребывания в Союзе — географическому. В-третьих, Россия также сохранила свой статус наблюдателя в Комиссии Европейской фармакопеи (Европейская фармакопея – руководящий документ.
Сменят ли страны Европы «шенген» на суверенитет?
Об этом заявил ТАСС в понедельник и. Тем самым налицо переход от неудавшегося блицкрига, целью которого было заявлено нанесение России непоправимого ущерба, к многоходовой игре с замахом на установление своего рода долгосрочной экономической блокады нашего государства», — заявил Логвинов. Евросоюз традиционно предпочитает шантаж и принуждение. С учетом того, что ЕС по-прежнему для многих стран является крупнейшим экономическим партнером, источником инвестиций, финансовым донором, то, очевидно, у Брюсселя еще достаточно рычагов давления.
Об этом пишет европейская версия газеты Politico в пятницу, 26 апреля. Politico отмечает, что, несмотря на то, что правительство Бельгии утверждает, что эти средства будут направлены на поддержку Украины, эти меры не позволят Еврокомиссии изъять и перевести в бюджет ЕС все доходы от российских активов. Европейский дипломат сообщил газете, что страны — члены ЕС все больше недовольны высоким процентом налога на сверхприбыль, который могут получить бельгийские власти.
Путин добавил, что эта проблема существовала и ранее, но в последнее время стала неприемлемой. Он отметил, что решение о выходе вызвало дискуссии относительно соблюдения прав и свобод россиян и указал на необходимость обеспечить права граждан в любом случае. Развернуть 15 сентября 2022, 06:15 Россия покинула Совет Европы и Европейскую конвенцию по правам человека 15 марта.
Он считал, что Европа — единое целое, и идеологические различия не должны влиять на отношения между европейскими странами. Мы живем в одном доме, хотя одни входят в него с одного подъезда, другие — с другого подъезда. Это позволяло бы вписать Советский Союз в ту систему, которая формировалась после холодной войны. В Москве верили, что построение общеевропейского дома позволит если не полностью исключить, то хотя бы минимизировать военные конфликты между странами Европы, добавляет заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Дмитрий Суслов. Более того, Европа исторически была не только ключевым политическим игроком, но и важнейшим экономическим партнером Москвы — в ней видели главный внешний источник российской модернизации. Идеи Горбачева нашли живой отклик у европейских лидеров, в том числе у французского президента Франсуа Миттерана , с которым советский лидер встретился в ходе своего первого зарубежного визита в 1985 году. В том же году глава Комиссии европейских сообществ Жак Делор объявил о формировании единого европейского рынка, заложив основы будущего Евросоюза. Все в том же 1985-м было подписано и Шенгенское соглашение. Символическим моментом в ноябре 1989 года стало падение Берлинской стены — символа разделения Европы на два враждебных блока. Стало понятно, что рушится и миропорядок, установившийся в годы холодной войны, что пора задуматься о будущем политического устройства всей Европы. Предчувствовал радикальные перемены и Миттеран. Через несколько недель после разрушения стены, 31 декабря 1989 года, французский президент призвал к созданию Европейской конфедерации, которая объединила бы все государства этой части света, включая СССР, в единую «организацию для торговли, мира и безопасности». Европа будет уже не той, какую мы знали последние полвека. Вчера она зависела от двух сверхдержав, но теперь вернется домой, к своей истории и географии Франсуа Миттеран президент Франции Панъевропейские устремления Миттерана поддержала премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер. В феврале 1990 года она поручила министру иностранных дел Дугласу Херду создать в противовес Европейскому экономическому сообществу «более обширную европейскую ассоциацию», куда могли бы войти восточноевропейские страны, а в долгосрочной перспективе — и Советский Союз. В разговоре с американским президентом Джорджем Бушем-старшим она подчеркивала важность Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе впоследствии — ОБСЕ как фундамента общеевропейской структуры безопасности и предостерегала от изоляции СССР, который, по ее мнению, мог помочь в сдерживании объединенной Германии. Одним из камней преткновения в политическом обустройстве новой Европы стало потенциальное членство объединенной Германии в НАТО. В 1990 году госсекретарь США Джеймс Бейкер , а вслед за ним и канцлер ФРГ Гельмут Коль пообещали Горбачеву, что если объединенная Германия вступит в НАТО, то юрисдикция или военное присутствие альянса не продолжит расширяться на восток, так как американцы не намерены извлекать какие-либо односторонние выгоды из происходящих процессов. Горбачев, изначально выступавший либо за нейтральный статус Германии, либо за ее членство одновременно в двух блоках, согласился. Впоследствии от этого обещания Бейкер открестился, заявив, что речь шла о том, что военная инфраструктура альянса не появится только в Восточной Германии, а не в Восточной Европе в целом. В июне 1991 года в Праге состоялась конференция по созданию Европейской конфедерации, но последовавшие за ней исторические события — война в бывшей Югославии и августовский путч 1991 года в СССР — оставили миттерановскую конфедерацию пусть и амбициозным, но незавершенным проектом. После распада СССР его правопреемница Россия активно выстраивала отношения с европейскими соседями, но проекты по построению единой Европы временно отошли на задний план. В 1994 году Россия и ЕС подписали Соглашение о партнерстве и сотрудничестве. В 2001 году Владимир Путин выступил с уже упомянутой программной речью в Бундестаге, а в 2003 году в Москве прошел знаковый саммит Россия — ЕС, где стороны договорились о создании четырех общих пространств: в экономике, свободах и правосудии, безопасности, а также в науке, образовании и культуре. Однако идея построения единой Европы полноценно возродилась лишь в 2010 году. Путин, занимавший тогда должность премьер-министра, написал статью для немецкой газеты Sueddeutsche Zeitung, в которой предложил создать «гармоничное сообщество экономик от Лиссабона до Владивостока». По его словам, экономическая интеграция позволила бы построить общий континентальный рынок объемом в триллионы евро и превратить Европу в мегафабрику, объединяющую ресурсный потенциал России и технологический потенциал Европы. При этом крайне важным шагом на пути к объединению континента должна была стать полная отмена виз между Россией и ЕС. Принципиальные расхождения На словах экономическая интеграция России в общеевропейское пространство действительно звучала крайне привлекательно и снискала поддержку ряда европейских лидеров. Но на практике видение и будущего устройства Большой Европы, и роли России в новом объединении не совпадало с тем, на что рассчитывали в Брюсселе. Россия стремилась к биполярной Европе, где Москва была бы равновеликим центром силы, а сотрудничество с Брюсселем выстраивалось бы на равноправной основе. Только вот в ЕС были заинтересованы в России скорее как в стабильной периферии, своего рода ресурсной базе, которая открыла бы для старой Европы новые возможности в развитии экономики и промышленности, гарантируя долгосрочные энергетические контракты. Разногласия между европейцами и Москвой по ключевым для России вопросам наметились еще в 1999 году, когда были приняты «Общая стратегия ЕС в отношении России» и «Стратегия развития отношений России и ЕС». Первый документ был принят в Брюсселе, второй — в Москве. Заявленные цели этих стратегий заметно отличались. ЕС видел свою задачу в том, чтобы построить «стабильную и открытую демократию» в России, хотя та давала понять, что готова самостоятельно вершить свою судьбу, на равных развивая партнерство с другими странами. Стратегия Москвы предполагала, что партнерство России с ЕС «может выражаться в совместных усилиях по созданию эффективной системы коллективной безопасности в Европе на равноправной основе».
Россия не входит в Евросоюз и этому есть причины
Вряд ли страны «ассоциированного трио» вообще вступят в ЕС, считает эксперт, объясняя это тем, что их там просто не ждут. Новости сайта , телеканалов ''Россия 24'' и ''Россия 1''. В-третьих, Россия также сохранила свой статус наблюдателя в Комиссии Европейской фармакопеи (Европейская фармакопея – руководящий документ. В статье поговорим о том, почему Россия не входит в Евросоюз: каковы причины, предпосылки для этого шага, что отталкивает Европу и РФ от заключения такого соглашения, надо ли нам вообще стремиться в ЕС — обо всем этом поразмышляем вместе. 15 марта Правительство Российской Федерации уведомило Генерального секретаря о своем выходе из Совета Европы в соответствии с Уставом Совета Европы и о своем намерении денонсировать Европейскую конвенцию о правах человека.
Постпредство при Евросоюзе оценило резолюцию ЕП о выборах в России
Но теперь этому не бывать. Или нет? Вообще, есть одно обстоятельство, которое в скором времени может снова сблизить ЕС и Россию и даже снова поднять вопрос о ее вступлении в союз. Речь идет о Брексите. ЕС потерял Великобританию, что его, разумеется, ослабило. Вступление России придало бы Евросоюзу новых сил. И если Германия и впредь будет играть главенствующую роль, этот сценарий может оказаться вполне реальным. Вспомним, какую принципиальную позицию Германия заняла в вопросе квот, насколько упорно она ищет решение. Весь Берлин во главе с канцлером Меркель может сколько угодно рассказывать о правах человека и милосердии, но любой, кто знаком с реальной ситуацией, знает, что Германия пустила к себе более миллиона мигрантов с Ближнего Востока и не только не из сострадания к несчастным. Ворота Германии открылись перед ними из-за того, что за счет мигрантов власти хотят компенсировать дефицит, который ощутим на рынке труда из-за огромных демографических проблем в стране. Следуя той же логике, Германия вскоре может прийти к мысли, что Европейскому Союзу, если он хочет конкурировать с США, необходима Россия.
Сейчас отношения все же не самые плохие. Зуб на Россию точат прежде всего ее соседи, которые видят в ней гегемона, империю, которая стремится их поглотить. Однако Германия очень хочет сотрудничать с Россией, и если бы США не выкручивали Германии руки, это сотрудничество было бы еще более крепким Вашингтон пытается всячески помешать строительству «Северного потока-2». Американский президент Дональд Трамп может, сам того не осознавая, помочь этому сближению Европы и России. Своей политикой «Америка превыше всего» он уже оттолкнул многих евросоюзных лидеров, которые теперь только и следят за тем, отступит ли американский истеблишмент или нет. Если Трамп переживет попытки путча, который против него готовится, ЕС всерьез задумается о примирении с Россией.
Да и то, только в тех случаях, когда между странами Евросоюза будет складываться консенсус по «российскому вопросу»; такой консенсус, как известно, возникает нечасто. Прыжок в Европу — с разбега из Азии? Игорь Иванов: Россия, Китай и новый миропорядок Как это ни парадоксально, единственный реалистический путь российского «возвращения» в Европу сегодня проходит через Азию. Если в одиночку такое «возвращение» нереально, то в формате создания совместно с Китаем, Индией и другими азиатскими партнерами «Большой Евразии» у России могут появиться принципиально иные переговорные позиции в диалоге с Брюсселем.
Идея «разворота России на Восток», как известно, имеет длительную историю — ее пытались реализовать в различных исторических условиях и в разных форматах на протяжении, как минимум, последних полутора столетий. Результаты этих попыток были неоднозначными; в целом, несмотря на отдельные достижения, Россия пока так и не стала полноправным игроком в азиатско-тихоокеанском регионе. После резкого обострения отношений России с Евросоюзом в 2014 г. За последние четыре года на этом направлении было сделано очень много. Тем не менее, перспективы формирования единого евразийского экономического, стратегического, социально-культурного и гуманитарного пространства с участием России в качестве одного из основных создателей «Большой Евразии» остается туманной. Более того, сохраняется долгосрочная тенденция к вытеснению России на периферию многих системообразующих интеграционных процессов в Евразии. Особую тревогу вызывает то обстоятельство, что «разворот на Восток» часто рассматривается в Москве как возможность уйти от решения по-настоящему фундаментальных для страны проблем или, по крайней мере, отложить их решение на неопределенное будущее. Считается, что «разворот на Восток» снимает необходимость или, по крайней мере, снижает срочность проведения глубоких структурных реформ российской экономики. В реальности этот разворот предъявляет еще более высокие требования не только к качеству российской дипломатии, но и к качеству российской экономики. Строительство «Большой Евразии» в любом случае окажется более сложным делом, чем строительство «Большой Европы» — при том, что последняя задача, которая была главным содержанием российской политики на протяжении двух десятилетий, так и не была решена.
Преодоление многочисленных препятствий геополитических, стратегических, экономических, социальных, культурно-антропологических и пр. Надо исходить из того, что для полноценного встраивания в формирующееся евразийское сообщество России потребуется значительно больше, чем сохранение нынешней общей позитивной динамики в торговых отношениях с КНР, развитие «парадных» многосторонних институтов типа БРИКС и ШОС, проведение масштабных азиатских инвестиционных форумов, расширение традиционных торгово-экономических связей с азиатскими партнерами. Разворот России в сторону «Большой Евразии» ни в коей мере не означает, что Россия сама должна превращаться в азиатскую или даже в какую-то малопонятную гибридную «евразийскую» страну. Стартовые позиции России в Азии намного слабее, чем в Европе — здесь меньше наработанного опыта сотрудничества, хуже инфраструктура, больше культурно-цивилизационных проблем, отсутствуют крупные русскоговорящие диаспоры и пр. Азия строже Европы, конкуренция на азиатских рынках носит более ожесточенный характер, в экономических отношениях царит право сильного и т. Однако на данный момент «евразийский проект» для России имеет как минимум два решающих преимущества по сравнению с «европейским проектом». Для иллюстрации глубоких различий в отношении европейских и азиатских стран к России сегодня достаточно сравнить списки участников последнего Петербургского международного экономического форума май 2018 г. Если на первое мероприятие из европейских лидеров приехал только президент Франции Эмманюэль Макрон, то во втором планируется участие председателя КНР, премьер-министров Индии и Японии, президента Южной Кореи, руководителей многих других стран Азии. Поставьте себя на место Владимира Путина и ответьте на вопрос: на каком географическом направлении России имеет смыл сосредоточиться в ближайшие годы? Во-вторых, «евразийский проект» в отличие от «европейского проекта» пока еще только начинается.
Здесь еще не устоялись правила игры, раз и навсегда данные процедуры, мощные бюрократические структуры, давно и прочно укорененные в Евросоюзе. Более того, далеко не очевидно, что формирование «Большой Евразии» вообще будет копировать строительство тяжеловесных европейских конструкций — место европейской кирпичной кладки могут занять легкие сборно-разборные каркасы из полимерных материалов. А значит, России проще включиться в евразийские процессы на правах равноправного участника, а в каких-то сферах — и на правах лидера. К этому можно добавить, что в качестве партнеров авторитарные или полу-авторитарные режимы Азии не только понятнее, но и надежнее европейских демократий. Взаимодействовать с президентом Реджепом Эрдоганом или с председателем Си Цзиньпином проще и понятнее, чем с председателем Европейской комиссии Жан-Клодом Юнкером или с лидерами отдельных европейских государств. Во всяком случае, в тех ситуациях, когда нужны быстрые и конкретные результаты. В нынешних, очень подвижных и мало предсказуемых международных условиях скорость принятия решений значит очень много. Это невозможно, а если и стало бы возможным, то было бы лишь пагубным и для России, и для всего «евразийского проекта». Ценность России для Азии заключается как раз в том, что Россия — иная, отличная от большинства азиатских стран. Она в большей степени дополняет этих страны, чем конкурирует с ними.
Отказаться от своей европейской идентичности, растворившись в ныне несуществующей идентичности «евразийской», было бы для России национальной катастрофой. К счастью, такая эволюция не представляется возможной. Вместо тщетных попыток сконструировать фантомную «евразийскую» идентичность, Москве стоит присмотреться к позитивному опыту Австралии и Новой Зеландии, которым удалось удачно вписаться в складывающееся азиатско-тихоокеанское сообщество в значительной степени благодаря своим очевидным экономическим, политическим и культурно-цивилизационным отличиям от большинства окружающих их азиатских обществ. Парадокс состоит в том, что по мере все более глубокого погружения в евразийский контекст, России придется все больше внимания уделять сохранению и укреплению своей европейской природы. А это невозможно без активного культурного, образовательного, научного и социального взаимодействия с Европейским союзом. В качестве иллюстрации того, как Россия могла бы все-таки «вернуться» в Европу в пока неопределенном будущем, сошлемся на любопытный опыт форума АСЕМ — механизма регулярных встреч глав государств и правительств стран Азии и Европы, которые проводятся раз в два года, начиная с 1996 г. Между саммитами проходят совещания министров иностранных дел, а также министров транспорта, образования, культуры, финансов, труда и занятости. При том, что АСЕМ остается неформальным диалоговым процессом, его роль во взаимодействии стран-участниц в области политики и безопасности, финансово-экономической и социально-культурной сферах не стоит недооценивать. Россия с самого начала работы форума пыталась войти в число его участников, но долгое время эти попытки блокировались главным образом европейскими странами под надуманным предлогом неясности географической принадлежности! Это произошло на восьмом саммите Форума в октябре 2010 г.
Но вхождение России стало возможным исключительно благодаря энергичным усилиям ее азиатских партнеров. Дополнительные возможности для России открываются в связи с тем, что сам Европейский союз начинает экспериментировать с новыми возможными форматами взаимодействия с азиатскими странами ныне модная концепция трансконтинентальной «коннективности». Но, самое главное, это потребует такого преобразования российской экономики, которое обосновало бы содержательное участие Москвы в таких проектах. Символическое участие Москвы как жест политической доброй воли со стороны Пекина или других азиатских столиц мало что даст России; рано или поздно, избыточные элементы трансконтинентальных конструкций прекратят существование. Въехать в Европу в «китайском обозе» не получится. Все вышесказанное не является попыткой принизить значение Европейского союза для России. Он по-прежнему является самым успешным интеграционным проектом прошлого и нынешнего веков. Строители нового мирового порядка, несомненно, многое почерпнут из европейского наследия — как из успехов Евросоюза, так и из его неудач. И даже если Евросоюз в обозримом будущем не станет основным стратегическим партнером для Москвы, он может и должен оставаться той социально-экономической моделью, которая в наибольшей степени соответствует потребностям и возможностям России на данном этапе ее развития.
Конечно, все в этой жизни проходит. Закончится, наверное, и российско-украинский конфликт, но восстанавливать эти связи будет трудней. Это сокращает возможности Европейского союза воздействовать на новое поколение россиян. Европейский союз — вольно или невольно — лишает себя одного из наиболее эффективных инструментов своей политики — той «мягкой силы», о которой в ЕС очень много говорят». Пока не очень понятно, как именно может быть оформлен запрет, тем более что прецедентов не было. Никогда раньше Евросоюз не запрещал въезд всем гражданам какой-либо страны. Менять основополагающие документы Евросоюза ради такого запрета, наверное, не будут. А вот скорректировать национальные законодательства в теории смогут. Если, конечно, предложение отдельных стран — членов ЕС пройдет, что пока совсем неочевидно.
Расставим все точки над «i» - подобная шаблонная модель в отношениях с Россией не будет работать ни сегодня, ни завтра, ни через десятки лет. Зададимся вопросом: так уж неожиданным ли стал кризис в наших отношениях с Евросоюзом? По большому счету нет. Тревожный дрейф в подходах ЕС к России начался задолго до украинского кризиса. Приведу лишь несколько примеров. Когда в 2009 году стараниями двух энтузиастов — министров иностранных дел Польши и Швеции Р. Сикорского и К. Бильдта на свет появилась концепция «Восточного партнерства», нам сразу же стало ясно, что к развитию партнерского сотрудничества с Россией этот есовский проект никакого отношения не имеет, а имеет иных адресатов. Тем не менее, обозначив, что Россия не считает себя объектом этой инициативы, мы искренне выразили нашим стратегическим партнерам готовность рассмотреть конкретные проекты в рамках ВП, которые могли бы оказаться интересными и для России. И что же? Что не могло не подтвердить наши худшие опасения относительно истинной направленности этого проекта. Нелишне также вспомнить, что в том же 2009 году был утвержден «Третий энергопакет», преподнесенный Евросоюзом как очередной шаг на пути совершенствования антимонопольного регулирования в энергетической сфере. Как выяснилось, ретроактивные положения «Третьего энергопакета» прямо противоречат статье 34 СПС о неухудшении сторонами условий учреждений и деятельности компаний друг друга, а также ряду двусторонних соглашений России со странами ЕС. Наряду с инициированным затем Еврокомиссией антимонопольным расследованием в отношении работы ОАО «Газпром», шаги ЕС в энергетической сфере не могли не вести к накоплению проблем для российских инвесторов в Европе. И это при том, что Россия, даже в условиях пертурбаций вокруг Украины — и в 2006-м, и в 2009-м, и в нынешнем году, — своими действиями ни разу не давала повода упрекнуть себя в недобросовестном отношении к выполнению контрактных обязательств по снабжению есовских потребителей. Об одномерном восприятии Евросоюзом стратегического партнерства Россия-ЕС свидетельствует также откровенное заматывание нашими партнерами вопроса реализации разработанного в 2010 г. Будь этот механизм принятия совместных внешнеполитических решений своевременно внедрен в архитектуру двустороннего взаимодействия, возможно, удалось бы избежать наиболее болезненных последствий украинского кризиса. Аукнулась неготовность наших есовских партнеров выстраивать политическую надстройку стратегического партнерства под стать динамично развивающемуся торгово-экономическому взаимодействию Россия-ЕС. Вызывает вопросы поспешность Евросоюза в том, чтобы постараться отдать урегулирование внутриполитического кризиса на Украине на откуп заокеанским союзникам. Не секрет, что интересы и мотивы последних далеко не равнозначны есовским. Расчет Вашингтона в украинском вопросе ясен — раскрутив санкционный маховик, втянуть ЕС в экономически проигрышную кампанию по «изоляции» России, посеять нестабильность в ареале нашего «общего соседства», а заодно придать «свежее дыхание» не знающему, чем себя занять после афганской эпопеи Североатлантическому альянсу. Однако мотивы некоторых стран ЕС, готовых пожертвовать забрезжившим восстановлением экономики региона ради выполнения «союзнического долга», вызывают только недоумение. Разве для того мы кропотливо наращивали ткань нашего торгово-инвестиционного взаимодействия, рассматривая его в том числе как политическую «страховочную сетку», чтобы в самый ответственный момент принести в жертву текущей политической конъюнктуре? Анализируя наглядно проявившуюся в ходе нынешних событий внешнеполитическую несамостоятельность есовского Брюсселя, увы, напрашивается вопрос относительно принципиальной способности ЕС стать для России или кого-либо другого в многополярном мире ценным стратегическим партнером. С другой стороны, говоря о нынешнем «катарсисе» в диалоге Россия-ЕС, отметим и его благотворное влияние: наверное, он позволяет нам переосмыслить роль тех элементов, которые есовцы не хотели или не могли внедрить в механику наших отношений. Симптоматично, что при принятии Евросоветом известных «санкционных» решений именно они в числе первых пошли «под нож». Речь идет, прежде всего, о давно назревшем упразднении визовых требований при поездках граждан России и ЕС. Слова о том, что сохранение виз между Россией и ЕС являются анахронизмом, слышатся уже не один десяток лет, в том числе из уст руководства Евросоюза. Проди высказал мнение о том, что «отмена виз для граждан России может стать реальностью в течение пяти лет». В том же году лидеры России и ЕС на саммите в юбилейном Санкт-Петербурге обозначили цель отмены виз в качестве долгосрочной перспективы отношений между нашими сторонами. Россия уже давно готова к введению безвизового режима с Евросоюзом.