Корреспондент РИА Новости провел эксперимент: связался с анонимным куратором в одном из чатов Telegram, который с ходу выдал первое задание — расцарапать лицо или отрубить палец. В одной из вариаций «Синего кита» подростку еще на 22-м задании сообщали дату его смерти, после чего он должен был «смириться» и дать клятву верности игре, а затем в течение 20 дней просыпаться в 4:20, смотреть психоделические ролики и оставлять порезы на руке. Задание 1. Отпишись от всех «патологических сообществ несчастных детей» (синий кит, голубой окунь и прочее). Задание 2. Перестань слушать песни о бессмысленности жизни. Далее от администратора смертельной группы «Синий кит» ребенок методично получает в течение 50 дней 50 различных заданий, которые требуется выполнить.
Суицидальный синий кит вернулся? Новая версия игры для подростков
Какие задания в игре «Синий кит»? Полученные от участников видеоматериалы кураторы продают в сети за большие деньги, заставляют своих жертв ни с кем не общаться и держать все в секрете от родителей, которые якобы ничего не понимают в их жизни. «Синий кит» – это суицидальная игра, поразившая интернет. Синий кит — это не игра в привычном смысле слова, а скорее набор заданий, которые выдает анонимный куратор в социальных сетях. Изучив её страницу, следователи пришли к выводу, что девочка стала жертвой игры в «Синего кита» — неизвестный на тот момент пользователь давал ей задания по причинению себе увечий.
Суицидальный синий кит вернулся? Новая версия игры для подростков
Кураторы могут меняться на протяжении всей игры. Некоторых блокируют, но они возвращаются под другими никами. Если социальная сеть временно блокирует страницу самого «кита», решившего уйти из жизни, то после восстановления аккаунта кураторы все равно находят его и продолжают высылать задания квеста. Покинуть игру можно, но сложно. Если участник сообщает, что передумал играть, то ему начинают угрожать. Чаще всего пугают тем, что «придут за близкими». Однако, свои угрозы, к счастью, не исполняют.
Но это уже требует некоторой родительской включенности: если не самим сходить с чадом, то как минимум найти туристическую секцию и привести чадо туда. А если специально не создавать условий, подросток находит возможность испытать себя при помощи того, что у него есть под руками. А под руками может быть, например, железная дорога. Одиночество в толпе Через пару дней после того, как я вступила в группу, ребята решили обсудить, кто зачем пришел. И тут оказалось, что практически весь активный состав группы те, кто что-то пишет, наговаривает голосом, делится фотографиями пришел из любопытства. Вера сказала, что ей было бы интересно потроллить куратора. Обсуждать это все там, где может прочитать админ, было немного стремно, и я предложила сделать еще одну группу, где можно поговорить кулуарно. Народ за эту идею с удовольствием ухватился, и синий кит раздвоился на моих глазах: у него появилось подполье. Когда стало можно говорить свободнее, ребята оживились и стали больше разговаривать на личную тематику. Вера кидает фотографию своего завтрака, Костя рассказывает, как он перекрасил волосы, Лена взахлеб рассказывает в аудиосообщениях, как она провела ночь со своим новым парнем… Обычная такая подростковая тематика.
Проблема одна: каждый из них говорит о себе, и за редкими исключениями они не дают друг другу никакой обратной связи. Ну ладно, можно проигнорировать фотографию блинчиков. Но вот Костя упоминает, что его сегодня чуть не сбила машина… И тишина. Костя еще раз, в надежде, что его кто-нибудь заметит, говорит: «И да, меня сегодня чуть не сбила машина». Я прошу рассказать, как это произошло. Костя, наконец дождавшись интереса к себе, рассказывает, как он сонный переходил улицу и не заметил машину. Как она сигналила и остановилась буквально в тридцати сантиметрах от него. Это важный, очень эмоциональный эпизод. Костя только что чуть-чуть не умер, и ему хочется об этом поговорить. Если бы в этот момент Косте никто не ответил, для него это значило бы, что на самом деле всем на него наплевать.
В такой степени, что не важно, жив он вообще или нет. И это не было бы пустой фантазией, а было бы отражением реального Костиного опыта общения. Характерная тема в чате — это шрамы. Шрамы у подростков — где-то в том же смысловом поле, что татуировки и алкоголь. Иногда это проверка на смелость — смогу или не смогу? А иногда это такой способ самопомощи. Когда чувствуешь физическую боль, сильные эмоции отступают. Аутичные дети, например, грызут себе руки, когда им тревожно и страшно. Подростки, не справляющиеся со своими чувствами, часто режут запястья. Вера выкладывает фотографию забинтованного запястья со свежим порезом и комментирует: Вера: Тип просто широкий, но не глубокий совершенно Е.
Оуу бинтиком даже Вера: Это мама сделала ибо испугалась. Хотя ничего серьёзного не было И здесь Вера поднимает очень важную тему: часто родители многого не знают о том, что происходит с их детьми, потому что дети не хотят их пугать. Когда девочка смотрит на свой порез, она видит кровь, а потом видит, как кожа заживает. Она может сравнивать свои порезы с порезами друзей, и ее статус в компании отчасти может быть связан с наличием шрамов. Когда мама видит порезы на своем ребенке, у нее смыслы совершенно другие. У нее перед глазами начинают вставать картины, как дочка умирает, истекая кровью. Кое-как отмахнувшись от этой мысли, она начинает представлять, как девочку никуда не берут на работу, потому что кому нужна ненормальная с изрезанными руками? А когда мама паникует, она не может быть источником эмоциональной поддержки. Поэтому про то, что может вызвать панику у родителей, подростки предпочитают рассказывать не им, а друг другу. И это могло бы неплохо работать… если бы они друг другу отвечали.
На детской площадке часто можно наблюдать, как ребенок подбегает ко взрослому, задает какой-то вопрос и уносится, не дожидаясь ответа. И наоборот: задаешь ребенку вопрос, а он молчит. Откуда это берется? Это когда мы у детей спрашиваем что-нибудь дежурное, типа «как дела? Если все время так общаться, ребенок привыкает к тому, что речь не предполагает взаимодействия. Он ее таким образом вписывает в картину мира. Для него сказать — это вбросить в пространство и уйти. Когда он становится старше, то он и в чате ведет себя аналогично: приходит, что-то пишет и тут же уходит в офлайн. А зачем ждать ответа, если все равно никто не ответит? Психологи из Пенсильванского университета в рамках проекта «Мировое благополучие» занимаются исследованиями текстов в социальных сетях.
Одна из вещей, которые их интересовали, это как можно по тексту понять, страдает ли человек от депрессии. Опуская подробности, они нашли самое главное слово, по частоте употребления которого можно определить депрессию. Это слово «один». А теперь представим себе сообщество ребят, которые не отвечают друг другу, потому что у них вообще нет такой модели поведения — выражать заинтересованность в другом человеке. Даже если они собрались вместе, каждый из них одинок, и то, что он говорит, он говорит в пустоту. Одного этого уже достаточно для того, чтобы почувствовать себя очень, очень неуютно в этом мире. Дэн Гилберт, специалист по человеческому счастью, утверждает, что нашел только один вполне надежный предиктор удовлетворенности жизнью, и этот фактор — качество отношений с другими людьми. В общем, легко можно представить, насколько счастливо сообщество детей, которым сложно даже просто поддерживать диалог, а не то что вступать в отношения друг с другом. Поговори со мной Какую роль в этой картине играет куратор? Куратор — это прежде всего человек, который тебе гарантированно отвечает.
То, что он склоняет к самоповреждениям и суициду, второстепенно по сравнению с тем, что с ним можно поговорить. Позже я наблюдала самые разные варианты общения игроков с куратором: куратора троллили, куратора пытались отговорить одумайся, что ты делаешь, это же плохо и незаконно! Иногда это происходило на фоне игры, иногда после игры, иногда — вместо игры. Характерный вариант — это когда игрок доходит до последнего задания, забивает на последнее задание и продолжает общаться со своим куратором просто так. Можно догадаться, что человеческого общения ему хотелось больше, чем выйти в окно! Работу в чате я, собственно и начала с того, что стала отвечать на каждый эмоциональный «вброс» и раскручивать оттуда связный разговор. С одной стороны, это давало определенную модель поведения которой ребята вполне могли не иметь в реальной жизни , с другой — подавало сигнал, что да, ты кому-то важен и интересен. Мы всерьез обсуждали любую поднятую тему, начиная от обработки царапин и укусов, заканчивая пирсингом и хореографией. У активных участников начали формироваться отношения со мной — я стала для них постоянной, надежной, узнаваемой фигурой. Подстройка под манеру речи позволяла не сильно выделяться и поддерживать ролевую модель достаточно хорошо функционирующего подростка.
Примерно через месяц после моего прихода стало понятно, что куратор забросил игровой чат и не читает логи. Китовое «подполье» утратило актуальность, поскольку прятаться от куратора больше не было необходимости, но уже было понятно, что в небольшой компании ребятам проще разговориться и легче выстраивать отношения друг с другом. Когда ребята осознали, что игры не будет, я предложила, чтобы не было скучно, устроить что-то вроде психологического кружка. К тому моменту я уже не скрывала, сколько мне лет и чем я занимаюсь. Тусовка, надо сказать, отнеслась к этой информации совершенно спокойно. Тогда мне показалось, что это спокойное принятие произошло за счет надежных, хорошо выстроенных отношений. Но позже я приходила в другие китовые чаты уже сразу в качестве себя, взрослой тетки-психолога, и удивление иногда было, а отторжения не было. Почему — расскажу дальше. В «психологический кружок» ушла значительная часть актива первоначальной группы — собственно, все, с кем я там общалась. К ним присоединились те, кому просто было скучно.
Кружок получил рабочее название «Анонимные киты» и лег в основу китовой группы поддержки. А я отправилась «в поле» — бродить по открытым суицидальным чатам и собирать тех, кому с нами было бы лучше. Демография «групп смерти» Основная часть населения суицидальных групп — это ребята в возрасте от 13 до 18 лет. В конкретном чате обычно преобладают или те, кто помладше 13-14 , или те, кто постарше от 15. Но это — средняя температура по больнице. Дальше начинаются нюансы. Дети более младшего возраста в «кита» иногда тоже заходят. Самым младшим игроком, которого я видела за полгода, была девочка восьми лет от роду. И да, она играла. Выполняла все задания и регулярно присылала своему куратору фотографии порезов… старательно нарисованных на разных участках тела гуашевой краской.
Надо сказать, что имитации в китовой теме — не такая уж редкая вещь. Со стороны может показаться, что когда куратор выдает задания на порезы, то таким образом он приучает игроков к аутоагрессии. На практике, если человек режется в рамках игры, скорее всего, он резался и раньше, и это не является для него чем-то экстраординарным. Если человек до игры не резался, то он и на игре обычно не режется, а упражняется в карнавальном гриме. Возможны смешанные варианты: например, по собственному желанию человек режет ноги, чтобы окружающие не заметили, а по заданиям рисует себе порезы на руках при помощи гелевой ручки и губной помады. Главная вещь, которую надо понимать про китовых ребят, это то, что от хорошей жизни в тематические чаты, как правило, не приходят. Это только в желтой прессе и примерно настолько же желтых новостях по телевизору довольный жизнью и благополучный во всех отношениях ребенок может посмотреть японский мультик и испытать непреодолимую тягу к суицидальному поведению. По факту практически у всех, кто приходит в тему, есть вполне объективные серьезные проблемы. Часто — целый набор проблем. Иногда диву даешься, как человек вообще выживает в своей жизненной ситуации.
Основная объединяющая тема практически для всего сообщества — это не желание умереть, как можно было бы подумать, а чувство одиночества. Умереть планируют не все, некоторые заходят, как они говорят, просто из любопытства, но даже эти «любопытствующие» жалуются на то, что им очень одиноко. Одиноко — это значит нет друзей, не с кем пойти погулять, не клеятся отношения с противоположным полом, нет взаимопонимания с родителями, и если ты испытываешь какие-то сильные и тяжелые переживания, в реальной жизни о них абсолютно не с кем поговорить. Одно это — весомый повод почувствовать себя несчастным, но этим, как правило, не ограничивается. Многие ребята — из депрессивных регионов, глухих деревень, и они жалуются на ощущение, что после школы у них нет никакого будущего, разве что бомжевать. Таких зачастую и к специалисту-то не особо отправишь. Какой психолог, если у человека в деревне даже школы, например, нет? Есть магазин и доступ в интернет, а больше примерно ничего, и по крайней мере до конца школы с подводной лодки никуда не денешься. Это само по себе эффективно создает ощущение безнадеги, а в комплекте еще могут быть пьющие родители, домашнее насилие и какие-нибудь много лет не леченные заболевания. Неблагополучная семья — характерная проблема.
Часто приходят жаловаться именно на родителей. Что бьют, что не водят ни к одному врачу хотя надо , что не позволяют продолжить учебу «ты слишком тупая, чтобы поступить в город». Семья может быть неполная, или ее может вообще не быть. Детдомовцы в теме не редкость. Если семья внешне производит впечатление благополучной, то и там могут быть серьезные подводные камни. Например, невозможность поговорить с родителями о своих переживаниях, потому что в ответ тебе говорят: «Какие вообще могут быть проблемы в твоем возрасте? Вот у нас жизнь была тяжелая, а ты обут, одет, накормлен, и жаловаться тебе не на что! Ребята, которым в реале очень не хватает близкого взрослого, с которым можно доверительно пообщаться, пытаются найти себе такого взрослого в интернете. И хорошо, если они находят его в волонтере, а не в педофиле. Многие из тем, которые они приносят в чаты, это на самом деле запросы к родителям.
Кира: Нужен твой совет. Кира: У меня ужасно болит голова. И главный вопрос как сбить температуру. Кира: Скорая не приедет. Семейный доктор тоже не вариант. Кира: Таблеток вообще нет. Жалобы на здоровье в китовой теме зачастую напоминают ситуацию с медицинской помощью где-нибудь в Африке. Денег нет, медикаментов нет, ближайший медработник в соседнем населенном пункте, а у человека, например, прихватило сердце, и он не понимает, что ему делать. И еще интереснее ситуация становится, если у человека не соматика, а психиатрия. Китовые чаты — это, по сути, заповедник всевозможной психической патологии.
Причем, в отличие от кабинетов специалистов, там они могут откровенно говорить о том, что чувствуют и что с ними происходит, не опасаясь, что их госпитализируют за лишнее сказанное слово. В первую очередь, естественно, в «ките» собираются ребята с разными вариантами депрессий. Бывают относительно легкие депрессивные состояния, когда всерьез умереть не хочется, но мысли иногда посещают. А бывает, что приходят ребята с тяжелыми затяжными депрессиями. Они жалуются, что им больно, плохо, ничто не радует, чувств нет, цвета померкли, терпеть это все никаких сил уже нет, и в кураторе они ищут прежде всего человека, который избавит их от мучений. Иногда сами становятся кураторами: объясняют, что планируют умереть, но перед смертью хотят позаботиться о таких же несчастных людях, как они сами. За помощью эти ребята, как правило, не обращаются, потому что верят, что им все равно уже ничто не поможет. Бывает, что у них есть основания так думать: за плечами несколько госпитализаций, хождение по специалистам, и все безрезультатно — депрессия не ушла.
Сейчас существует множество систем, которые позволяют легко установить, чем увлекается ребенок. Проследив за его страницами в соцсетях, можно многое узнать о его жизни. Специалисты советуют родителям более внимательно относиться к детям и больше интересоваться их жизнью. Правоохранительные органы работают над тем, чтобы остановить распространение игры «Синий кит». Роскомнадзор тщательно следит за пропагандой суицида в интернете и постоянно блокирует сообщества. Но в первую очередь должны внимательнее быть и родители. Уже известны задания, которые должен выполнить участник игры «Синий кит»: - На руке лезвием вырезать f57.
Автор описал потенциальную жертву «Синего кита» и просил рассказать обо всем родителям. Подростка можно было бы спасти, но дети не восприняли поступившую информацию всерьез. И их 14-летней подруги не стало. В разосланных родителям предупреждениях напоминают обращать внимание на изменившееся поведение ребенка, есть ли него порезы или символы на теле, просят минимизировать доступ к гаджетам и интернету. Темная история Игра «Синий кит» в России обрела популярность в начале 2016 года. Злоумышленники пользовались закрытыми группами в социальных сетях. В первую очередь использовали «ВКонтакте». Названий у смертельного развлечения было несколько, в том числе «Море китов», «F57», «Млечный путь», «Тихий дом», «Разбуди меня в 4:20». Встречались и другие. Детям поручали задания, о которых нельзя было рассказывать, запугивали, угрожали нанести вред близким и вынуждали покончить с собой. Закон об уголовной ответственности за создание «групп смерти» в интернете начал действовать в России с 7 июня 2017 года. Приговоров за это пока немного.
Выжившие в испытании «Синий кит»: что они раскрыли?
Суть игры «Синий кит» («Тихий дом», «Разбуди меня в 4:20») в том, чтобы выполнить 50 заданий, которые присылает так называемый куратор. Зачастую первое задание – это нацарапать или нарисовать на теле кита. «Синий кит» всплыл, когда о нем почти забыли. Синий кит, согласно статистике создал предрасположенность и привел к суицидальным попыткам более 720 детей в 2016 году, при этом многие из них оказались «успешными», этих детей уже не вернуть.
Я вышла из игры: как журналист выполняла задания "Синего кита"
«Синий кит» занял особое место в подростковой культуре, где-то рядом с зацепингом и играми с перебеганием перед движущимся транспортом. Два дня назад полиции удалось спасти от суицида двух школьниц из Киева, которые собирались спрыгнуть с крыши многоэтажки, выполняя последнее задание игры "Синий кит", пишет Сегодня. Игра «Синий кит» в ВК правила: как попасть в игру, задания, можно ли выйти. 1332 «Синий кит играть в игру» — так называется игра в социальных сетях, в которой дети выполняют задания неизвестных администраторов.
Убийственные задания. В Омске вынесли приговор куратору «Синего кита»
Как правило, сами подростки и создают подобные группы от скуки и ненависти к этому миру. Если ты, дорогой читатель, решил сыграть в подобную игру, остановись. Я предложу тебе более интересные задания. Назовем мою игру апгрейдсеройжизни. Всего 10 заданий. Их нужно выполнить минимум за месяц, максимум — за два. Задание 1. Отпишись от всех «патологических сообществ несчастных детей» синий кит, голубой окунь и прочее Задание 2. Перестань слушать песни о бессмысленности жизни Удали сохраненные плейлисты и каналы, где публикуется разрушающая мозг музыка. К таким творениям я отношу «хит» Турбо пушка и прочий шлак, созданный отечественным «шоу-бизом».
Пока легко. Дальше пойдут задания сложнее. Задание 3. Не подражай их выходкам, так как их время скоро пройдет, а тебе еще смотреть в глаза своим детям, когда станешь родителем. Задание 4. Напиши мне инстаграм airudenko и попроси скинуть книгу «Найти себя» Это будет мой подарок тебе. Книга поможет найти свои таланты, способности, научиться мечтать и ставить цели. Задание 5.
Сейчас существует множество систем, которые позволяют легко установить, чем увлекается ребенок. Проследив за его страницами в соцсетях, можно многое узнать о его жизни. Специалисты советуют родителям более внимательно относиться к детям и больше интересоваться их жизнью. Правоохранительные органы работают над тем, чтобы остановить распространение игры «Синий кит». Роскомнадзор тщательно следит за пропагандой суицида в интернете и постоянно блокирует сообщества. Но в первую очередь должны внимательнее быть и родители. Уже известны задания, которые должен выполнить участник игры «Синий кит»: - На руке лезвием вырезать f57.
Многие ребята — из депрессивных регионов, глухих деревень, и они жалуются на ощущение, что после школы у них нет никакого будущего, разве что бомжевать. Таких зачастую и к специалисту-то не особо отправишь. Какой психолог, если у человека в деревне даже школы, например, нет? Есть магазин и доступ в интернет, а больше примерно ничего, и по крайней мере до конца школы с подводной лодки никуда не денешься. Это само по себе эффективно создает ощущение безнадеги, а в комплекте еще могут быть пьющие родители, домашнее насилие и какие-нибудь много лет не леченные заболевания. Неблагополучная семья — характерная проблема. Часто приходят жаловаться именно на родителей. Что бьют, что не водят ни к одному врачу хотя надо , что не позволяют продолжить учебу «ты слишком тупая, чтобы поступить в город». Семья может быть неполная, или ее может вообще не быть. Детдомовцы в теме не редкость. Если семья внешне производит впечатление благополучной, то и там могут быть серьезные подводные камни. Например, невозможность поговорить с родителями о своих переживаниях, потому что в ответ тебе говорят: «Какие вообще могут быть проблемы в твоем возрасте? Вот у нас жизнь была тяжелая, а ты обут, одет, накормлен, и жаловаться тебе не на что! Ребята, которым в реале очень не хватает близкого взрослого, с которым можно доверительно пообщаться, пытаются найти себе такого взрослого в интернете. И хорошо, если они находят его в волонтере, а не в педофиле. Многие из тем, которые они приносят в чаты, это на самом деле запросы к родителям. Кира: Нужен твой совет. Кира: У меня ужасно болит голова. И главный вопрос как сбить температуру. Кира: Скорая не приедет. Семейный доктор тоже не вариант. Кира: Таблеток вообще нет. Жалобы на здоровье в китовой теме зачастую напоминают ситуацию с медицинской помощью где-нибудь в Африке. Денег нет, медикаментов нет, ближайший медработник в соседнем населенном пункте, а у человека, например, прихватило сердце, и он не понимает, что ему делать. И еще интереснее ситуация становится, если у человека не соматика, а психиатрия. Китовые чаты — это, по сути, заповедник всевозможной психической патологии. Причем, в отличие от кабинетов специалистов, там они могут откровенно говорить о том, что чувствуют и что с ними происходит, не опасаясь, что их госпитализируют за лишнее сказанное слово. В первую очередь, естественно, в «ките» собираются ребята с разными вариантами депрессий. Бывают относительно легкие депрессивные состояния, когда всерьез умереть не хочется, но мысли иногда посещают. А бывает, что приходят ребята с тяжелыми затяжными депрессиями. Они жалуются, что им больно, плохо, ничто не радует, чувств нет, цвета померкли, терпеть это все никаких сил уже нет, и в кураторе они ищут прежде всего человека, который избавит их от мучений. Иногда сами становятся кураторами: объясняют, что планируют умереть, но перед смертью хотят позаботиться о таких же несчастных людях, как они сами. За помощью эти ребята, как правило, не обращаются, потому что верят, что им все равно уже ничто не поможет. Бывает, что у них есть основания так думать: за плечами несколько госпитализаций, хождение по специалистам, и все безрезультатно — депрессия не ушла. Если с игры такие ребята уезжают в стационар, через некоторое время они часто снова возвращаются в тему. Еще одно характерное для суицидальных сообществ состояние — это пограничное расстройство личности. Эмоции пограничников экстремально сильны, и их так трудно выдерживать, что возникает желание прекратить эти переживания любым способом. Боль эффективно заглушает чувства, поэтому пограничники, когда им грустно, или страшно, или стыдно, склонны хвататься за лезвие. Если в чат пришел человек, на котором шрамы исчисляются десятками, это, как правило, именно такая история. Пограничники в суицидальные игры часто ходят не за финальным заданием, а больше для развлечения. Терять им нечего, они уже все равно режутся, почему бы не порезаться еще несколько раз в рамках игры? Иногда, относительно редко, приходят ребята с психотическими состояниями. С расщеплением личности, с галлюцинациями, с навязчивым желанием убивать людей. Характерно, что они становятся не игроками, а кураторами суицидальных игр. Но на галлюцинации могут жаловаться и рядовые члены сообщества. И хорошо, если техническая возможность дойти до психиатра есть — при должной настойчивости человека можно уговорить сходить к доктору. А вот если это то самое село и семья, которая в принципе не обращается ни за какой медицинской помощью… Немедикаментозные способы смягчения галлюцинаторной симптоматики в природе существуют — например, средствами когнитивно-поведенческой терапии , но мы, в общем, догадываемся, какова вероятность, что человек с этой информацией встретится. Очень много педзапущенных ребят, с задержками развития, с трудностями обучения в школе. Они — жертвы травли со стороны одноклассников, над ними смеются, на них кричат учителя, дома на них кричат из-за низких оценок родители и хорошо, если только кричат. За их неуспешностью в школе стоят зачастую вполне поправимые проблемы: дефицит саморегуляции, дефицит внимания, нарушения сенсорной интеграции. Там мог бы здорово помочь школьный психолог или нейропсихолог — если бы он был в наличии и был компетентен. К сожалению, в ответ на предложение пообщаться со школьным психологом часто звучат жалобы на то, что от этого психолога никакого толка. Например, потому что школьный психолог — это завуч, который окончил двухмесячные психологические курсы. Или потому что это бабушка лет семидесяти, которая в рамках психолого-педагогической работы в основном занимается тем, что ругается на короткие юбки, косметику и пирсинг, которых в ее время не было. Функциональные возможности китовой тусовки в среднем невысоки: трудно писать связные тексты из более чем двух-трех предложений, трудно рисовать, трудно выполнять задания, требующие каких-либо организационных или интеллектуальных усилий. Именно поэтому в суицидальных играх такие примитивные задания — на уровне «сделай один порез на руке». Более сложные задания игроки попросту не тянут, начинают разбегаться. Часть сообщества составляют люди постарше. Тут обычно два варианта. Либо у человека тяжелая психическая патология или наркозависимость, и в силу заболевания он функционирует не на свой возраст, а как раз примерно на подростковый поэтому с подростками ему комфортнее, чем со сверстниками , либо человек волонтер и хочет нанести немного добра. Волонтеры и доброжелатели — это особая история. Довольно много людей всерьез переживает за суицидальных подростков, и время от времени они приходят в тематические чаты с конкретной целью отговаривать от суицида. Иногда это такие же подростки, но более жизнелюбивые, иногда люди чуть постарше. Чаще всего они действуют очень неумело и сразу начинают вступать в конфронтацию, произнося шаблонные лозунги вида «оглянись, жизнь так прекрасна» и «у тебя вся жизнь впереди». Таких не любят, потому что они страшно далеки от реалий жизни китовой тусовки. Когда ты сидишь в глухой деревне, не имеешь внятных перспектив получить образование и вырваться в город, при этом еще страдаешь букетом заболеваний, от которых в деревне тебя некому лечить да и не то чтоб родители были заинтересованы везти тебя к врачу , то предложения оглянуться вокруг и увидеть, как прекрасен мир, выглядят в лучшем случае комично, в худшем — оскорбительно. Поэтому восторженные энтузиасты в теме обычно не задерживаются. Чуть более изобретательные доброжелатели прикидываются кураторами. Они исходят из идеи, что если человек пришел искать куратора, то ни с кем, кроме куратора, он разговаривать все равно не станет, а под видом игры как раз можно наладить контакт. Рациональное зерно здесь, кстати, есть. Иногда ребята приходят в чаты в остром состоянии, с туннельным сознанием, и в этот момент их действительно может не интересовать ничего, кроме способов связаться с куратором суицидальной игры. Но это скорее исключение. Обычно ребята вполне доступны диалогу и готовы поговорить о своем опыте и своих переживаниях, не важно, куратор ты, игрок или просто мимо проходил. У стратегии «прикинуться куратором» есть две основных серьезных проблемы. Во-первых, как показала практика, в группы «ряженых кураторов» через некоторое время приходят вполне настоящие кураторы и там под прикрытием начинают вербовать игроков. Во-вторых, у игроков, как правило, есть вполне четкие ожидания от игры, они сознательно и целенаправленно идут на игру с заданиями про самоповреждение, и если таких заданий от куратора не поступает, игрок ощущает, что его накололи. Куратора на этом месте посылают далеко, тщательно выстроенный контакт рвется, а игрок отправляется искать себе «настоящую игру». Отдельный риск — это то, что «доброго куратора», если он хорошо замаскировался, могут случайно принять за настоящего и куда-нибудь о нем сообщить. Доброжелателю в этом случае придется долго объяснять, что он не преступник и ничего плохого в виду не имел. Добрая половина людей, которые приходят в чаты и объявляют себя кураторами, — это такие вот энтузиасты. Помимо стихийного, существует еще организованное волонтерство, основная цель которого — пресечение деятельности кураторов и предотвращение суицидальных попыток, о планах на которые игроки иногда сообщают в чатах. В частности, Молодежная служба безопасности сидит практически везде. У игроков к этому отношение довольно сложное, потому что волонтер такого вида — это в их представлении что-то вроде мента. То есть вроде бы он для пользы и безопасности, только на глаза ему лучше лишний раз не попадаться, а то полиции сдаст или в стационар отправит. Риски Реальность, как водится, оказывается несколько сложнее, чем ее себе представляют. Деятельность куратора суицидальной игры действительно является уголовно наказуемой, и за нее можно привлечь по статье 110. Это статья про побуждение к совершению самоубийства. А вот в деятельности игрока состава преступления нет. Есть статья, что нельзя организовывать суицидальные игры, но нет статьи, что нельзя в них участвовать. Приход сотрудника МВД, которого панически боятся многие игроки, на практике оборачивается некоторым количеством нервотрепки, неприятными объяснениями с родителями и небольшой воспитательной беседой об интернет-рисках, но серьезных негативных последствий не имеет — если только не оказывается, что игрок находится в таком тяжелом состоянии, что ему необходима экстренная госпитализация. И вот здесь вступает в действие статья 29 Закона о психиатрической помощи , согласно которой человек может быть госпитализирован помимо своего желания, если он представляет непосредственную опасность для самого себя. Принудительная госпитализация — это палка о двух концах. С одной стороны, действительно, бывают острые состояния, когда человека небезопасно оставлять без присмотра, и необходимо срочное медицинское вмешательство, чтобы привести его в чувство. С другой стороны, качество этого медицинского вмешательства не гарантировано. Например, известно, что при депрессивных расстройствах госпитализация с фармакологической терапией приводит к ослаблению депрессивной симптоматики, но не снижает суицидального риска. Если дополнять фармтерапию психотерапией в частности, когнитивно-поведенческой , то суицидальный риск снижается примерно вдвое, но вот как раз психотерапии в стационаре зачастую и нет. В результате можно наблюдать, как игроки, отлежав положенный срок в стационаре, снова возвращаются в тему и снова жалуются в чатах на суицидальные мысли. При пограничном расстройстве госпитализация без исключительно серьезных показаний вообще вредна, поскольку со временем на базе опыта госпитализаций у человека может формироваться стратегия ухода от жизненных трудностей — что-нибудь с собой сделать, чтобы положили в больницу, где можно немного отдохнуть. Игрок, который так густо изрезан, что смотреть страшно и хочется сразу отправить в стационар, — это, как правило, как раз пограничник и есть. И если мы его без реальной угрозы жизни отправляем на этом месте в стационар, то оказываем ему, на самом деле, медвежью услугу. На одной фармтерапии меньше резаться он все равно не станет. Но может начать резаться больше. Госпитализация сама по себе может становиться травмирующим опытом. Еще она может провоцировать самостигматизацию — «все равно я псих, ничего хорошего мне в жизни уже не светит, так что даже и пытаться не надо». Попутно может получиться стигматизация в собственной семье — это если родители решают махнуть на ребенка рукой. Готовность к сотрудничеству с врачом у принудительно госпитализированных людей тоже, как правило, не очень высокая. Те же таблетки с большей вероятностью будут выплюнуты, если человек не чувствует, что ему помогают, а чувствует, что его посадили за решетку. Поэтому принудительная госпитализация — это последнее средство на тот случай, когда других осмысленных вариантов нет. То есть когда отговорить от совершения попытки никакими силами не удается, или когда при амбулаторном лечении невозможно обеспечить необходимый уровень безопасности. И такие случаи — это скорее исключение, чем правило. Для куратора, как уже было сказано выше, риски более высокие. После задержания — психиатрическая экспертиза, а дальнейший маршрут может включать постановку на учет, спецшколу, колонию или опять же принудительное лечение. В течение недели от начала игры, а то и быстрее, куратором начинают интересоваться волонтеры, а следом им начинают интересоваться сотрудники полиции по месту жительства. Место жительства при этом может быть совершенно произвольным, и необязательно в России. Суицидальные игры — это международная история. Волонтеры связываются с МВД соответствующей страны, и дальше куратора задерживают и судят по законам той страны, гражданином которой он является. В соответствии с отечественным законодательством, реальный случай со смертельным исходом не является необходимым для осуждения куратора — достаточно призывов. Риски, связанные с самой игрой, не так велики, как их себе обычно представляют, но они существуют. Деятельность куратора не является в строгом смысле доведением до суицида. Как мы уже понимаем, в рамках игры трудно даже заставить человека резаться, если он изначально не планировал этого делать, не то что заставить его выйти в окно. Если на фоне игры происходит суицидальная попытка, как правило это связано с тем, что в реальной жизни игрока есть очень серьезные проблемы, которые собственно и толкают его к уходу из жизни. Происходящее на игре с этой точки зрения можно рассматривать как вариант ассистированного суицида. Куратор поддерживает уже существующее у игрока желание умереть и таким образом повышает степень суицидального риска. Причем повышает чаще всего не очень сильно, если судить по количеству игроков, которые, серьезно думая о смерти, прошли игру от начала до конца, а попытки так и не совершили. Существенную опасность общение с куратором представляет для тех игроков, у которых на момент начала игры уже есть тяжелая психическая патология, уровень критики снижен, а произвольный контроль над поведением ослаблен. Это те ребята, у которых и без всяких игр суицидальный риск очень высокий. Игроку рассказывают, что он самый лучший, что порезы у него самые красивые, что куратор мечтает с ним встретиться на том свете после игры. Одинокие игроки легко впадают в зависимость от такого отношения, и иногда возникает эффект, когда игрок никакими силами не может перестать общаться с куратором, хотя уже понимает, что это не очень полезное общение и пора бы с ним завязывать. Длительное общение с куратором, в свою очередь, создает благодатную почву для развития страхов. Насмотревшись на картинки с расчлененкой, которые кураторы присылают для воодушевления, некоторые игроки, например, начинают страдать ночными кошмарами. Еще один типичный страх — это что если выйти из игры, то куратор обязательно пришлет убийц. В общем, можно представить себе, как это сказывается на душевном состоянии. Уля: После того как я послушала музыку и посмотрела видео которые скидывала мне кураторша, мне серьезно начало казаться, что я сошла с ума, мне страшно находиться одной в комнате, стала оочень бояться темноты, хотя раньше обожала гулять одной ночью, так же я боюсь засыпать и это ещё не всё... Помимо вредных факторов, непосредственно связанных с игрой, имеет место еще ряд неспецифических. В первую очередь, это риск стать жертвой чужой немотивированной агрессии. В китовой тусовке троллей и агрессоров много. Часть из них — это сами игроки, которые в реальной жизни являются жертвами травли или насилия, поэтому в сети им периодически хочется на ком-нибудь отыграться. Еще одна часть — это люди, которые специально приходят в суицидальные чаты, чтобы самоутверждаться за счет слабых и уязвимых.
Например, нужно было сделать порезы на руке, убить животное, постоять на краю крыши или моста. Запрещалось общаться с близкими, которые не играют в эту смертельную игру. Разумеется, чтобы играть в «синий кит», все должно было сниматься на видео или вестись онлайн трансляция. Что такое синий кит 16-летняя Анна воспитывалась в полной семье вместе с младшим братом, на учете в органах системы профилактики не состояла. В этом году девочка должна была закончить 9 класс Карсунской средней школы. Из информации корреспондента 1ul. Но что же это такое синий кит? Вот ответ: «Синий кит» — социальная игра, берущая начало из социальных сетей, в которых много подростков с ранимой психикой. Чтобы принять участие в так называемой игре, на странице соцсетей подростки пишут определенный призыв, ставя хэштэги. По этим хэштэгам организаторы игры выходят на «жертву» и начинают общение через личную переписку. Переписываются преступники только с подростками с ранимой психикой. Постепенно игроку предлагают выполнить одно за другим задания на время. Первое из них, как уже известно, — нарисовать синей ручкой на руке изображение кита. Что такое представляет собой синий кит? Всего, по сообщениям СМИ, в игре около 50 заданий, через которые организатору удается переубедить подростка и внушить мысль о необходимости совершения самоубийства. Синий кит — список заданий с 1 по 50 Из источников стало известно, что хотя бы один раз суицидальный хэштег написали 232 тысячи разных пользователя; 179 тысяч детей использовали два и более тега. Есть и «рекорд по разнообразию суицидальных хэштегов». Он зафиксирован у одного подростка — 36. Известно, что список заданий в «синем ките» есть в сети с 1 по 50. Информация о том, что дети совершают самоубийства, став участником группы «Синий кит», поступают с различных уголков страны. Так, 17 февраля в Северной Осетии были задержаны четверо координаторов «групп смерти». Что такое синий кит вы наверняка уже поняли. Как считает следствие «неустановленные лица через аккаунты в соцсетях оказывали на девочек психологическое давление, давали опасные для здоровья задания». Напомним, синий кит включает список заданий с 1 по 50. Полный список заданий для синего кита c 1 по 50-е все задания На руке лезвием вырезать f57. Проснуться в 4. Порезать вдоль вен руку не глубоко. Только три пореза.
Синий кит, что это за игра
| Синий кит. Тихий дом | Игра «Синий кит» включает в себя задания от 1 до 50. |
| «Синие киты» снова приплыли: в «группах смерти» новый всплеск активности | Обнародовано одно из заданий смертельной детской игры «Синий кит» — СуперОмск. |
| "Синий кит" - игра со смертью. | Далее от администратора смертельной группы «Синий кит» ребенок методично получает в течение 50 дней 50 различных заданий, которые требуется выполнить. |
| Выжившие в испытании «Синий кит»: что они раскрыли? | Синий кит – задания, которые убивают, как уберечь ребенка? «Синий кит» — российская городская легенда о существовании в социальных сетях игры, в которую играют дети и подростки и финальной целью которой является совершение. |
| Синий кит - задания, которые убивают | Суть игры «Синий кит» довольно проста. Подросток, начав в нее играть, получает регулярно различные задания. |
Синий кит, что это за игра
Он позволяет выявлять суицидальный, экстремистский и другой запрещенный контент. За последние несколько дней каждый из восьми новых хештегов использовался минимум 100 раз. Исследователи нашли уже около 30 сообществ новой волны. В прошлом году волна популярности игры «Синий кит» также стартовала в январе. Затем в декабре 2017-го в соцсетях был отмечен резкий спад интереса к суицидальной тематике.
Картина мира искажается и все начинает казаться серым, унылым и бессмысленным. Плюс ко всему — нет никого, с кем можно было бы пообщаться, открыть душу, провести время.
На этом фоне образуется чувство бесполезности, подавленности, проблемы со сном и аппетитом. Вот подросток и сидит — уткнувшись в телефон, перелистывая душераздирающие посты таких же «потеряшек». По рассказам очевидцев, по хештегу с подростком должен связаться «душевнобольной куратор» и, на протяжении 50 дней, выдавать по одному заданию… Первое задание простое — нацарапать на руке кита. Последнее — покончить жизнь самоубийством. Подходя все ближе к концу игры — вышеупомянутый «сумасшедший предводитель» запугивает ребенка, психологически давит и манипулирует так, что игрок не выдерживает и совершает суицид. Как правило, сами подростки и создают подобные группы от скуки и ненависти к этому миру.
Если ты, дорогой читатель, решил сыграть в подобную игру, остановись. Я предложу тебе более интересные задания. Назовем мою игру апгрейдсеройжизни. Всего 10 заданий. Их нужно выполнить минимум за месяц, максимум — за два. Задание 1.
Отпишись от всех «патологических сообществ несчастных детей» синий кит, голубой окунь и прочее Задание 2. Перестань слушать песни о бессмысленности жизни Удали сохраненные плейлисты и каналы, где публикуется разрушающая мозг музыка. К таким творениям я отношу «хит» Турбо пушка и прочий шлак, созданный отечественным «шоу-бизом». Пока легко.
Если дополнять фармтерапию психотерапией в частности, когнитивно-поведенческой , то суицидальный риск снижается примерно вдвое, но вот как раз психотерапии в стационаре зачастую и нет. В результате можно наблюдать, как игроки, отлежав положенный срок в стационаре, снова возвращаются в тему и снова жалуются в чатах на суицидальные мысли. При пограничном расстройстве госпитализация без исключительно серьезных показаний вообще вредна, поскольку со временем на базе опыта госпитализаций у человека может формироваться стратегия ухода от жизненных трудностей — что-нибудь с собой сделать, чтобы положили в больницу, где можно немного отдохнуть. Игрок, который так густо изрезан, что смотреть страшно и хочется сразу отправить в стационар, — это, как правило, как раз пограничник и есть. И если мы его без реальной угрозы жизни отправляем на этом месте в стационар, то оказываем ему, на самом деле, медвежью услугу.
На одной фармтерапии меньше резаться он все равно не станет. Но может начать резаться больше. Госпитализация сама по себе может становиться травмирующим опытом. Еще она может провоцировать самостигматизацию — «все равно я псих, ничего хорошего мне в жизни уже не светит, так что даже и пытаться не надо». Попутно может получиться стигматизация в собственной семье — это если родители решают махнуть на ребенка рукой. Готовность к сотрудничеству с врачом у принудительно госпитализированных людей тоже, как правило, не очень высокая. Те же таблетки с большей вероятностью будут выплюнуты, если человек не чувствует, что ему помогают, а чувствует, что его посадили за решетку. Поэтому принудительная госпитализация — это последнее средство на тот случай, когда других осмысленных вариантов нет. То есть когда отговорить от совершения попытки никакими силами не удается, или когда при амбулаторном лечении невозможно обеспечить необходимый уровень безопасности.
И такие случаи — это скорее исключение, чем правило. Для куратора, как уже было сказано выше, риски более высокие. После задержания — психиатрическая экспертиза, а дальнейший маршрут может включать постановку на учет, спецшколу, колонию или опять же принудительное лечение. В течение недели от начала игры, а то и быстрее, куратором начинают интересоваться волонтеры, а следом им начинают интересоваться сотрудники полиции по месту жительства. Место жительства при этом может быть совершенно произвольным, и необязательно в России. Суицидальные игры — это международная история. Волонтеры связываются с МВД соответствующей страны, и дальше куратора задерживают и судят по законам той страны, гражданином которой он является. В соответствии с отечественным законодательством, реальный случай со смертельным исходом не является необходимым для осуждения куратора — достаточно призывов. Риски, связанные с самой игрой, не так велики, как их себе обычно представляют, но они существуют.
Деятельность куратора не является в строгом смысле доведением до суицида. Как мы уже понимаем, в рамках игры трудно даже заставить человека резаться, если он изначально не планировал этого делать, не то что заставить его выйти в окно. Если на фоне игры происходит суицидальная попытка, как правило это связано с тем, что в реальной жизни игрока есть очень серьезные проблемы, которые собственно и толкают его к уходу из жизни. Происходящее на игре с этой точки зрения можно рассматривать как вариант ассистированного суицида. Куратор поддерживает уже существующее у игрока желание умереть и таким образом повышает степень суицидального риска. Причем повышает чаще всего не очень сильно, если судить по количеству игроков, которые, серьезно думая о смерти, прошли игру от начала до конца, а попытки так и не совершили. Существенную опасность общение с куратором представляет для тех игроков, у которых на момент начала игры уже есть тяжелая психическая патология, уровень критики снижен, а произвольный контроль над поведением ослаблен. Это те ребята, у которых и без всяких игр суицидальный риск очень высокий. Игроку рассказывают, что он самый лучший, что порезы у него самые красивые, что куратор мечтает с ним встретиться на том свете после игры.
Одинокие игроки легко впадают в зависимость от такого отношения, и иногда возникает эффект, когда игрок никакими силами не может перестать общаться с куратором, хотя уже понимает, что это не очень полезное общение и пора бы с ним завязывать. Длительное общение с куратором, в свою очередь, создает благодатную почву для развития страхов. Насмотревшись на картинки с расчлененкой, которые кураторы присылают для воодушевления, некоторые игроки, например, начинают страдать ночными кошмарами. Еще один типичный страх — это что если выйти из игры, то куратор обязательно пришлет убийц. В общем, можно представить себе, как это сказывается на душевном состоянии. Уля: После того как я послушала музыку и посмотрела видео которые скидывала мне кураторша, мне серьезно начало казаться, что я сошла с ума, мне страшно находиться одной в комнате, стала оочень бояться темноты, хотя раньше обожала гулять одной ночью, так же я боюсь засыпать и это ещё не всё... Помимо вредных факторов, непосредственно связанных с игрой, имеет место еще ряд неспецифических. В первую очередь, это риск стать жертвой чужой немотивированной агрессии. В китовой тусовке троллей и агрессоров много.
Часть из них — это сами игроки, которые в реальной жизни являются жертвами травли или насилия, поэтому в сети им периодически хочется на ком-нибудь отыграться. Еще одна часть — это люди, которые специально приходят в суицидальные чаты, чтобы самоутверждаться за счет слабых и уязвимых. Поскольку многие площадки не модерируются совсем, выгнать оттуда троллей бывает затруднительно. Время от времени в тематические чаты приходят колумбайнеры, наркодилеры или распространители детской порнографии. Иногда приходят педофилы, прикидывающиеся кураторами. В большом немодерируемом чате педофил, парадоксально, несколько менее опасен, чем на ВК. Если он у кого-то в личке начинает просить фотографий с обнаженкой, и барышне такой поворот разговора не нравится, через две минуты скрин этого разговора попадает в общий чат, а через пять минут педофила дружно матерят все, кто в это время оказался в онлайне. Более опасный вариант — это когда куратор в первую очередь занимается подталкиванием к суициду и у игрока не возникает сомнений, что это настоящий куратор , а побочно занимается сексуальной эксплуатацией игрока, требуя от него фотографий в рамках заданий. Тут к рискам от самой игры добавляются типичные риски, связанные с пересылкой фотографий — шантаж обнародованием фотографий, собственно обнародование.
Поскольку многие из игроков в дополнение к проблемам с самоповреждением имеют еще проблемы с пищевым поведением, в тематических чатах довольно часто можно встретить фотографии анорексичных барышень на стадии глубокого физического истощения и описания экстремальных диет. Для игроков с расстройствами пищевого поведения в ремиссии такой контент является триггерным и может провоцировать рецидивы. То же касается обмена фотографиями порезанных рук — тех, у кого сформирована зависимость от порезов, эти фотографии побуждают резаться чаще и глубже, поскольку срабатывает эффект соревнования. Слухи о том, что кто-то в сообществе все-таки совершил суицид, на некоторое время повышают суицидальный риск для всего сообщества — может запускаться волна подражаний. Причем необязательно это будут непосредственно суицидальные попытки: могут быть угрозы, анонсы, демонстративные акции или какие-нибудь очень странные выходки, про которые человек потом не может объяснить, что на него нашло. Например, среди зимы пойти гулять в одной футболке на ближайшую заброшку. Таким образом, для людей с не очень устойчивой психикой сам факт нахождения в суицидальной тусовке является небезопасным, даже если они там ни во что не играют, а просто сидят и общаются. Поиски путей помощи В каком-то смысле суицидальные игры оказались не только вредными, но и полезными — во всяком случае, группу повышенного риска теперь хорошо видно, она собирается большими компаниями в тематических чатах, и ее легко находить по ключевым словам. На этом месте, собственно, с группой риска надо было бы начинать как-то работать — осталось понять, как это делать.
Исторически одним из первых способов работы было перенаправление группы риска на кризисные линии. В 2017 году, когда на ВК начали активно банить по ключевым словам суицидальные группы, на месте закрытой группы размещалась ссылка на проект «Твоя территория» — чат доверия для подростков и молодежи. Количество обращений в службу резко возросло — многие ребята открыли для себя возможность обратиться за помощью. Консультанты не справлялись с наплывом обращений и эмоциональной нагрузкой — стало приходить много суицидентов. Недостаток финансирования, ограничивающий количество консультантов, до сих пор является основной проблемой службы. Вот так выглядит статистика обращений на проект «Твоя территория» за 2013-2020 годы. Можно видеть, что на данный момент консультанты успевают принять примерно одно из четырех обращений. На остальные просто не хватает рук. Почему формат чата, а не более привычный телефонный?
Потому что, как оказалось, в старшем подростковом возрасте спрос на телефоны доверия резко падает. Не потому что проблем становится меньше, а потому что разговаривать по телефону на личные темы становится психологически некомфортно. А вдруг родители что-нибудь услышат? Чат в этом смысле безопаснее, ты можешь сидеть в одной комнате с мамой, и она не узнает, о чем именно ты в этот момент переписывался с консультантом. Есть, с другой стороны, и ограничения. Во-первых, на кризисную линию ты в любом случае должен обратиться сам. То есть тебе как минимум нужно дозреть до обращения за помощью. Это отсекает очень многих ребят с тяжелой депрессией, которые убеждены, что помочь им уже нельзя. Во-вторых, формат кризисной линии позволяет поговорить об актуальных чувствах, но к работе по формированию недостающих функций и навыков он не располагает.
И если, например, обращается одинокий подросток, у которого нет друзей, потому что он не умеет общаться и боится это делать, то за час с ним можно поговорить про его страхи, но нельзя выстроить у него коммуникативные навыки. В-третьих, консультант на кризисной линии так же анонимен, как ты сам, и с ним не получиться выстроить настоящих отношений. Вопрос отношений особенно важен в ситуации текущего суицида — когда человек, например, уже успел вылезти на крышу и решил напоследок с кем-то поговорить. Отношения — это последняя вещь, за которую можно ухватиться, когда больше тебя ничего не держит, и если собеседник говорит: «Я не хочу, чтобы ты уходил», — то есть разница, произносит ли эти слова человек, которого ты знаешь и любишь, или человек, с которым ты познакомился только что. Из этих соображений логически вытекает второй ранний формат помощи — а именно, шефство. Шефством над конкретными подростками практически с самого начала занимались волонтеры, основной задачей которых была идентификация кураторов суицидальных игр. Когда волонтер сидит в чате и общается с подростками, то естественным образом выстраиваются какие-то отношения, и с кем-то из ребят они будут особенно близкими. У подростка появляется надежный объект привязанности, человек, которому он доверяет, и когда возникают какие-то проблемы — любые проблемы, начиная от насморка, заканчивая желанием выйти в окно, — то он обращается со своими проблемами именно к этому человеку. Ограничение здесь понятное — отдельно взятый волонтер не может дружить таким образом с большим количеством подростков.
И времени не хватит, и эмоционально тяжело. По опыту группы «Китобой» потолок, после которого начинается стремительное выгорание, — это два-три постоянно нуждающихся в контакте кризисных подростка на одного волонтера. Положим, в плотном сопровождении нуждаются не все члены сообщества, а только те, кто находится в особенно тяжелом состоянии и при этом не имеет других близких контактов. Но потребность переговорить о чем-то волнующем со знакомым надежным человеком периодически возникает у многих. И здесь мы опять же упираемся в нехватку рук. Когда волонтеры сильно ограничены во времени, они начинают игнорировать сообщения в личку, за исключением кризисных, и это, на самом деле, совершенно неполезный для сообщества посыл — «чтобы на тебя обратили внимание, ты должен начать умирать». Есть большая потребность в людях, которые занимались бы именно шефством. Например, в таком качестве очень востребованы люди с собственным опытом аффективных расстройств, поскольку они хорошо понимают специфику депрессивных состояний и могут поделиться опытом, как из этих состояний вылезать. От шефа не требуется глубоких познаний в области психологии.
Ему в любом случае нужна определенная подготовка, но не масштабов законченного психологического или педагогического образования. Основные умения — быть эмоционально теплым и внимательно слушать, не осуждая собеседника за то, как он поступает, потому что в шефе нуждаются в первую очередь как в близком друге. Есть одно «но». Если человека накроет и он пойдет на крышу или на рельсы, то именно шеф будет тем, кому он напишет «попрощаться». Это сообщение нужно будет успеть увидеть, и потом нужно будет удерживать человека в контакте — или пока он не придет в чувство и не передумает умирать, или пока к нему не приедут. Переговоры в ситуации текущего суицида могут длиться три-четыре часа, и произойти это может когда угодно. Один из главных страхов, связанных с такими ситуациями, это что если человек погибнет, тот, кто разговаривал с ним последним, может пойти под суд как виновник его гибели. В действительности, неуспешная попытка помочь ненаказуема, и даже если человек гибнет после общения с консультантом кризисной линии, винить консультанта не будут. Да, он психолог, да, это его работа — попытаться остановить суицидента, но даже работа психолога, проведенная по всем правилам искусства, не дает стопроцентной гарантии, что человек выживет.
С другой стороны, нужно будет как-то жить дальше с тем, что этого человека ты не удержал. И нужно принимать возможность того, что однажды кого-то можно не удержать. Естественно, если волонтер работает не как одинокий рейнджер, а в рамках команды, то есть возможность по ходу разговора запросить рекомендаций у более опытных товарищей, инициировать спасательную операцию при необходимости, но в любом случае, когда у тебя в личных сообщениях начинает умирать человек — это страшно. Еще один распространенный миф — это что с чужим несовершеннолетним ребенком без разрешения родителей общаться незаконно. Общение как таковое тоже ненаказуемо иначе, как мы догадываемся, надо было бы сразу привлечь половину интернета , наказуемо вступать с чужим несовершеннолетним ребенком в интимную переписку — это статья 135 УК РФ. Если тринадцатилетний человек приходит в чат и хочет поговорить там про то, что его в школе травят, то для того, чтобы пообщаться с ним на эту тему, не нужно ни образования, ни чьего-либо разрешения, достаточно иметь желание и время. Но, как мы понимаем, если человек находится в тяжелом состоянии, желательно, чтобы он пообщался все-таки с профильным специалистом. Одно из направлений работы волонтеров собственно в этом и заключается: во-первых, убедить подростка, что ему нужно пообщаться с психологом или психиатром, во-вторых — маршрутизировать его в нужном направлении. Как ни парадоксально, первое зачастую существенно проще!
Сама идея, что проблемы можно решить не только выходом в окно, а настроение чинится не только кровопусканием, а еще хорошо подобранными препаратами, многими воспринимается благосклонно — особенно, если уточнить, что в стационар ложиться необязательно, можно наблюдаться амбулаторно. А вот дальше встает вопрос, куда послать. Школьный психолог, как выше уже упоминалось, может вообще отсутствовать, или он может быть таким, что откровенничать с ним не захочется. Один из барьеров для обращения к школьному психологу — это страх, что любая озвученная ему информация может утечь к родителям или учителям. В подростковом возрасте уже хочется конфиденциальности, а у школьного психолога конфиденциальность очень условная. Из-за этого к нему либо вообще не обращаются, либо ему предъявляется сильно отредактированная версия происходящего. Игроки, например, склонны умалчивать, что участвуют в суицидальной игре. Аналогичная проблема возникает, если специалиста выбирали родители, и они с ним в контакте. Психологу, который потенциально может поделиться информацией с мамой, будет рассказано только то, что можно знать маме.
А о том, что осталось за кадром, человеку все равно нужно с кем-то поговорить. В результате иногда складывается странная ситуация, когда волонтеры выслушивают не только то, о чем подросток не может поговорить со своими родителями, но и то, о чем он не может поговорить со своим психологом. Мира: Я хочу чтобы мамка закончила меня к психологам вадить. Мира: Нет. Просто трачу время. Если у тебя есть ощущение, что их работа тебе не помогает, им полезно об этом знать. Мира: Ну незнаю. Я все скрываю Е. Психологу очень сложно нанести какую-то пользу, когда он про важные вещи не знает.
Мира: Ну блин. Как минимум психолог поймет, что тебе навыки эмоциональной регуляции надо собирать. Мира: Ну стремно они мамены подруги. Ты им не можешь доверять, потому что боишься, что они все маме расскажут? Мира: Да Еще одна серьезная проблема — это территориальная доступность. В крупных городах бывает довольно большой спектр вариантов, куда можно отправить за помощью человека с психическим расстройством. МСБ, кстати, собирает контакты клинических центров и конкретных специалистов, которые эффективно работают с суицидальными и самоповреждающимися подростками, так что если вы случайно знаете хороших подростковых психиатров с такой специализацией где угодно на территории России или Украины , пишите сразу сюда.
Переписка в материалах дела имеется. Сейчас обвиняемый находится в психиатрическом диспансере, где проходит стационарную психолого-психиатрическую экспертизу». Вместе с тем столичный адвокат Ильи Сидорова Михаил С. Так, у меня имеется переписка Сидорова с Кариной — она начинается с 1 июня, то есть уже после того, как девочка пыталась покончить с собой. До этого, судя по всему, с ней переписывались другие лица, устанавливать которых следствие не желает, — отметил адвокат. Но ведь требование денег — это другая статья УК РФ». В Челябинской области суд арестовал координатора группы «Синий кит» Адвокат частично показал скриншоты переписки. Действительно, общение начинается с 1 июня и выглядит так, будто раньше потерпевшая и обвиняемый не переписывались на протяжении нескольких месяцев и не были виртуально знакомы. К тому же из общения видно, что девочка уже играла в «Синего кита». У Сидорова есть несколько диагнозов, которые нельзя разглашать, но можно сказать, что не от большого ума и у точно без явного умысла он писал Карине. А ведь Карина была готова к суициду даже задолго до 16 мая. Я изучил её страницу в социальных сетях — вся страница за длительный период времени пропитана атмосферой о готовящемся шаге в пропасть. Сам Сидоров не создавал никаких групп, не был их никаким куратором», — отметил адвокат. Действительно, страница Карины не вызывает положительных эмоций. Девочка явно очень страдала от сложных отношений с молодым человеком старше неё по возрасту, состояла в депрессивных группах, таких как «Передоз», «Каспийский груз», «Разбуди меня» и других. Она периодически размещала стихи и монологи о том, что хорошо бы уйти из этого мира, ставила фотографии с порезанными и забинтованными запястьями и записками о несчастной любви. Так, еще 6 мая она поставила фотографию с забинтованной рукой. В пользу того, что дело может оказаться не в почтальоне, говорит и тот факт, что в июле 2017 года Карина довела начатое до конца — её тело нашли во дворе дома. Её страница в соцсетях такая, что сложно было заранее не заметить приближающуюся беду», — резюмировал адвокат.
«Синий кит», или Игра со смертью
| Синий кит вернулся? За прошедшую неделю отмечен всплеск суицидов среди подростков | Об игре «Синий кит», в процессе которой подросток в течение 50 дней должен выполнять те самые «задания» (в основном связанные с нанесением физического вреда себе), пишут крупнейшие СМИ страны. |
| "Синий кит" - игра со смертью. | Что такое «Испытание синего кита»? В Вызов синего кита это своего рода интернет-игра на вызов, в которой игроки выполняют различные задания. |
| «Группа смерти» изнутри: люди, которые играют в опасные игры / Хабр | Игра «Синий кит» в ВК правила: как попасть в игру, задания, можно ли выйти. |
| Синий кит. Тихий дом | «Синий кит» занял особое место в подростковой культуре, где-то рядом с зацепингом и играми с перебеганием перед движущимся транспортом. |
Кит на свободе
| Полный список заданий для синего кита | Что такое «Испытание синего кита»? В Вызов синего кита это своего рода интернет-игра на вызов, в которой игроки выполняют различные задания. |
| Игра Синий кит 2017: последние новости и данные о смертях | В «Синем ките» молодым людям раздавали «задания» некие «кураторы». |
Убийственные задания. В Омске вынесли приговор куратору «Синего кита»
Группа «Синий кит» известна своими экстремальными играми и странными заданиями, которые они ставят перед своими участниками. Синий кит игра смерти 50 заданий. Как 16-летний подросток мы зарегистрировались во «ВКонтакте», добавились в пару сообществ «Синий кит» и выставили на странице метки «хочу в игру».
Игра «Синий кит»: Как уберечь ребёнка от групп смерти в социальных сетях
Игра «Синий кит» притягивает почти всех подростков, особенно, с неустойчивой психикой. Например, игра «Синий кит» приобрела сейчас огромную популярность. Она похожа на квест, в котором нужно методично выполнять разные задания: резать себе вены, делать себе больно, взбираться на крышу и стоять на краю и так далее. В рунете «Синий кит» всплыл шесть лет назад. Синий кит игра смерти 50 заданий. Об игре «Синий кит», в процессе которой подросток в течение 50 дней должен выполнять те самые «задания» (в основном связанные с нанесением физического вреда себе), пишут крупнейшие СМИ страны.